– Ну и хуй тебе тогда, а не квартальная премия! Будешь знать, как командиру термоса жалеть.

Командир, конечно, шутит.

Аркадий это знает и радостно улыбается. Да и деньги его не особо интересуют.

Аркадий был вахтенным командиром в нашу, третью смену. Наверное, он был самым молодым помощником командира в дивизии, но был очень грамотным офицером. Своеобразным по характеру, несколько замкнутым, но очень грамотным. Прямо очень, чтоб вы понимали.

Выход в море получился дебильный. Почти всё время болтались в надводном положении, как гандоны. Холодно, качает всё время, половина экипажа блюёт не переставая. Но хоть воздух свежий, и то ладно.

Дня три прошло. Заступили на вахту с комдивом три, сидим в центральном с секретчиком Сашей, который ведёт вахтенный журнал. Так-то с нами ещё два боцмана сидят, но сейчас они на мостике – надводное же положение.

В центральный вваливается Аркадий, подготовленный для мостика: в валенках, ватных штанах, тулупе, рукавицах и шапке-ушанке, завязанной под подбородком. Один нос, в общем-то, доступен для идентификации его личности.

– Аркадий! – останавливает его комдив три, – а знаешь ли ты, что обманывать старших очень нехорошо?

– В смысле, Антоныч? – Аркадий опешил. По-моему, он не врал вообще никогда.

– В хуисле, Аркадий. Кто командиру термос зажал под предлогом, что третью смену кофиём в море зальёт? Вот мы сидим тут, втроём, сухие, как кленовые листы. Мёрзнем, хотим спать и уже готовы заложить тебя командиру! Готовы же, Саня?

Саня кивает.

– Эдуард?

Эдуард кивает.

– А-а-а! Термос! А я забыл про него совсем с суетой этой!!!

Аркадий звонит на камбуз и приказывает интенданту найти у него в каюте термос, залить в него кофе и поставить мне на боевой пост. Сам уходит на мостик.

Ну, дня два сидим, дудоним этот кофе. На третий день комдив три опять не выдерживает:

– Аркадий. Невкусный у тебя кофе, жалеешь ты братьям своим морским самого главного компонента бодрящего напитка!

– В смысле? – искренне удивляется Аркадий, который ни разу не был замечен в жадности вообще. – Порошка, что ли, мало сыпят?

– Нет.

– Сахара?

– Нет.

– Аа-а-а! Я понял, Антоныч!

Аркадий звонит на камбуз и приказывает интенданту добавлять отныне в кофе спирт. Интендант приносит обновлённый напиток. Пробуем.

– Леня, – удивляется Антоныч, – ты как будто воруешь этот спирт, нормально лей, а то даже запаха не чувствуется.

Антонычу на корабле не перечил никто и никогда. Антоныч был у нас в страшном авторитете, и это без шуток. Поэтому с того дня количество спирта в кофе начало экспоненциально увеличиваться.

– Аркадий! – очередной раз ловит Аркадия Антоныч. – Скажи ты ему, чтоб меньше спирта лил, ну совсем уже пить же невозможно без закуски!

– Понял, Антоныч, – скажу.

Аркадий убегает наверх, а сверху спускается командир. Из красного носа висят сосульки, в бровях снег, и весь мокрый. Раздевается и падает в кресло.

– Надо бы поспать, – говорит командир, – Эдуард, плесни-ка мне кофейку, мне Аркадий сказал, что у тебя стоит. И термосок тоже.

Вот сука же, а не Аркадий! Смотрю на Антоныча. Антоныч милимитрует обороты турбин и делает вид, что не понимает, о чём тут вообще идёт речь. Ну что делать-то? Насифониваю командиру кружку этого горячего ликёра и подаю. Сидим тихо, как мышки. Командир выдувает, смачно прихлёбывая, кружку и начинает засыпать.