На проводы Вовчика в армию пришёл практически весь квартал. Чтобы гости не толкались в маленькой квартире Вовкиных родителей, и не стырили что-нибудь ценное под шумок, отец Вовки заранее сколотил во дворе длинные дощатые столы и скамейки, накрыв их полиэтиленовой плёнкой от парника – ее бережно хранили, используя несколько лет подряд, и только в самом начале лета, когда рассаду выращивали, а потом убирали и огурцы росли сами по себе.

На столах в изобилии уже стояли приготовленные и расставленные соседскими тётками тазики с салатом, винегретом, селёдкой под шубой, лежал нарезанный кусочками хлеб, пироги с капустой, стояли морсы из размешанного прошлогоднего варенья и напитки из порошковых концентратов. Мать Вовки готовила в большом столовском бачке картошку с тушёнкой и луком, отец закупил несколько литров самогона, и заранее поставил бидон браги, которые ждали своего часа в укромном месте под надёжной охраной Василия Николаева – отца Вовчика.

Гости прибывали постепенно, младшие школьники из окрестных дворов уже с полудня крутились вокруг столов словно мухи, мешая приготовлениям.

Призывников автобусы должны были забрать утром, и времени ещё было достаточно.

К семи часам вечера двор уже был полон гостей, основные алконавты -прихожане квартала уже все были здесь и Вовка, которому уже самому не терпелось начать застолье, пригласил всех к столам.

Отец с братом Вовки – Говнишем, торжественно выволокли двухведёрный бидон браги и три закатанные трёхлитровые банки самогона, на дне которых плавали сухофрукты.

Василий Николаев привычным движением откупорив ножом жестяную крышку банки, для порядка, по-быстрому, толкнул вступительную речь, опрокинул первый стопарь и понеслось.

Первые полчаса застолья, гости, уставшие после прошедшего дня, практически молча налегали на картошку и закуски, изредка и хаотично чокаясь стопками, поднимали заздравные. Но чем дальше продвигалось застолье, тем более разгорячёнными и громкими становились разговоры, возникали дебаты на тему кто больше пашет, кто-то начал бороться на руках, кто-то сурово мерялся взглядами. Угрюмый, который возник словно из ниоткуда и уже успел изрядно окосеть, боролся на устроенной Ольгой Сидоровной под окнами дома свежевспаханной грядке, с дядей Колей – Вовкиным соседом. Они оказались коллегами по цеху, но поскольку работали в разных сменных бригадах, то на почве рабочих разногласий и результатов бригадного соревнования у них возник конфликт интересов, переросший в молчаливую возню.

Ольга Сидоровна, только три дня назад, засеявшая эту грядку морковкой, узрев такое непотребство, выскочила из-за стола и начала вицей хлестать двух мужиков, ругая их, на чём свет стоит, на потеху гостям. В итоге двух конфликтующих тружеников, растащили мужики и рассадили их по разным концам длинных столов, словно разодравшихся котов.

Чтобы сгладить нарастающую агрессию, Витька Балдин сбегал за своей гармошкой и начал растягивать меха, выводя залихватские рулады.

К этому времени народ уже опустошил первую партию банок с самогоном и принялся за вторую, вынесенную из чулана под ключом, матерью Вовчика. Василий уже был пьян и махая руками, громко рассказывал, как он дрыном накануне гонял по парку пришлых казаков с нагайками. Казаки те, помогали ментам пополнять вытрезвитель, и были не любимы многими жителями квартала, в том числе и Вовкиным отцом.