– Я первый буду, если что! – оживился Мачо.

– Да хрен тебе, – недовольным голосом ответил на это «ковбой». – Ты в прошлый раз первым залез.

– Так в прошлый раз страшная попалась. Грязная и вонючая.

– Ну так надо было её отмыть, а потом раскладывать. Мачо, с бабами торопиться нельзя. Что ты как кролик вечно на них накидываешься?

– Какое вечно? Всего парочку поймали, и сразу вечно. Блин, ребята, похоже это тоже девка. Вон как забилась и не высовывается, – Мачо повысил голос: – Ну что, красавица, соскучилась?! Ну подожди немного, сейчас всё будет!

Верзила с топором добрался до поворота и указал на дверь будки:

– Или там сидит, или на крыше прячется.

– Или где-то под землёй… – задумчиво протянул Мачо, не торопясь приближаться.

– Да ну, где ты тут подземелье видишь, – насмешливо прокомментировал тип с револьвером.

– Где-где… Помнишь тех девок, утром, которые каких-то пацанов ждали? Они говорили, что одного кадра из канализации выковыривать пришлось.

– Помню, конечно, – оживился владелец револьвера, поспешно догоняя оторвавшегося обладателя топора. – У той рыжей классная задница, а у чернявой…

Чем именно стрелку запомнилась брюнетка, Грешник не узнал, потому что именно в этот момент разжал руку, избавившись, наконец, от нагрузки.

Верёвка змеёй соскользнула через блок и швеллер, вокруг которого обвивалась, освободив ступор нехитрого механизма, удерживающего на весу поддон с бочками. Непонятно, с какой целью работники оставили его болтаться над мостками, но Грешник, найдя это место, сходу понял, что если получится разобраться в том, почему он до сих пор не рухнул, это откроет кое-какие перспективы.

А ещё он засыпал бочки щебёнкой и мешками с какой-то белой субстанцией, похожей на слежавшийся мел. Надписи на них, выполненные иероглифами, ничего ему не сообщили. Но это и не надо, ведь всё, что ему от них требовалось – увесистость.

В каждом килограмм по сорок – то, что надо.

Тяжеленные бочки обрушились на угол, в то место, где заворачивал мостик.

И на котором оказалась вырвавшаяся вперёд парочка.

Тонна с лишним добра высыпалась им на головы. И мостику тоже досталось. Изъеденное ржой покрытие и хлипкие стойки не выдержали, с грохотом обвалились на приличном отрезке. Мачо, несмотря на осторожность, тоже угодил под раздачу. Ноги его лишились опоры, заорав, он полетел вниз вместе с разрушающимся металлом, и приземление его выглядело далеко не мягким.

А вот у Грешника – наоборот. Коршуном слетев на заранее подготовленное место, подскочил к упавшему. Тот только-только начал выбираться из-под листа железа, секунды назад накрывшего его, будто одеяло. И тут ему в голову прилетела парочка расчётливых ударов. Дёрнулся было, пытаясь защититься, но сразу же поплыл, замычал, уже никак не реагируя на то, что его руки грубо заломили за спину и крепко обмотали проволокой.

По поводу использования таких пут у Грешника имелись нехорошие предчувствия. Но они не оправдались, неведомые кукловоды, способные отключать конечности своим жертвам, сочли, что такое применение проволоки допустимо для того, кому запрещено воевать любыми предметами.