— Тебя вылечили, вылечили? — спросила она.

— Да, — я не поднял взгляда, хотя это стоило немалого труда: как не посмотреть на две округлости, едва прикрытые тонкой майкой, да еще и насквозь промокшей от пота? — Все хорошо.

— Ты что? Обиделся на меня? — Юнесса нагнулась и посмотрела мне в лицо.

Ярко-синие глаза ее буквально светились на осунувшемся лице, в них читались боль и недоумение.

— Нет, черт подери… нет! Чтоб я сдох! Ты не боишься, что твой дружок увидит? — кивком я показал в сторону двери душевой, за которой скрылся Равуда.

— Ты струсил?

— Нет! Просто я говорил с женой! Я не могу… не могу делать ничего с тобой… Поверь, ты очень мне нравишься… — напряжение в паху намекнуло, что я вовсе не вешаю девушке лапшу на уши, и что я не против завалить ее на эту самую койку, но не могу. — Просто зачем?

Юнесса смотрела на меня непонимающе, пушистые ресницы летали вверх-вниз, рожки торчали из курчавой шевелюры двумя пенечками, и мне до чесотки в пальцах хотелось их погладить.

— Струсил, струсил… — произнесла она и влепила мне пощечину так резво, что я не успел и дернуться. — А я думала, что ты мужик. Эх ты, пальцем деланный. Огрызок плоти!

Наверняка это было какое-то ругательство занга, с которым переводчик не справился.

— Тише! — воскликнул я, хотя понимал, что она меня не услышит.

Юнесса отреагировала так, как я и ждал — вспышкой ярости, которую нужно лишь переждать. Она успокоится и поймет, что я все сделал правильно, что нам ни к чему быть вместе, даже если я ей так сильно нравлюсь, в чем есть сомнения, и вообще у нее имеется второй поклонник.

О Равуде я старался не думать, при мыслях о нем у меня сводило челюсти.

— Ты… — Юнесса замахнулась снова, и неожиданно заплакала.

О нет, только не это! Лучше крики, проклятия и обвинения!

Она отступила на шаг, прижала ладони во рту, да так и замерла, всхлипывая и содрогаясь всем телом. Вот если кто-нибудь сейчас войдет, и увидит рядом со мной рыдающую девицу — хоть Лиргана, хоть Равуда или кто-то из его дружков, да вообще кто угодно!

Как это объяснить?

— Тихо? Ну ты что? — забормотал я, сам понимая, что выгляжу жалко, что все это бессмысленно, но будучи не в силах остановиться. — Ты же понимала, что нам ничего не…

Меня прервал раскатистый грохот, донесшийся откуда-то снизу, и огромный линкор содрогнулся. «Гневу Гегемонии» отвесили хорошего пинка в брюхо, переборки застонали, палубы попытались сложить друг на друга, пол под нашими ногами покосился.

Юнессу бросило назад, меня швырнуло с койки вверх, я едва успел поймать девушку за руку.

За первым толчком последовал второй, и в этот раз я буквально слетел на пол. Юнесса выскользнула из моей хватки и ее унесло к противоположной стене, из шкафчиков и тумбочек с грохотом посыпались незакрепленные вещи, мимо моей физиономии пролетел черно-белый пингвинчик.

А потом стало тихо, и я различил хор проклятий из душевой — ага, там пол скользкий.

— Это что еще? — пробормотала Юнесса, поднимаясь.

Глаза у нее были выпученные, дикие, волосы стояли дыбом, точно шерсть на загривке у кошки.

Дверь душевой распахнулась, из нее вылетел голый Фул с синячищем на морде, за ним повалили другие. И тут же словно в ответ открылась дверь коридора, и внутрь влетела центурион — без шлема и брони, но с автоматом.