Чертовы современные технологии!

Он полез в «бардачок» за бумажной картой, когда одна из овец, пасущихся на ближайшем поле, возомнила себя отважным камикадзе. Она выскочила на дорогу прямо перед машиной, яростно блея и топая копытами, словно самозваный Страж Здешних Пустошей.

Хамза ударил по тормозам, разбрасывая покрышками сланец. Когда заднюю часть машины занесло, он выругался, отчаянно сражаясь с рулевым колесом – как будто вся его водительская подготовка в полиции вылетела в окно.

Машина опять угодила в выбоину. Неожиданная остановка бросила тело Хамзы вперед, телефон вылетел из держателя и покатился под пассажирское сиденье.

Несколько секунд детектив потратил на то, чтобы удостовериться, что ничего не сломано, потом посмотрел сквозь лобовое стекло. Овца смотрела на него огромными выпуклыми глазами. Она издала обвиняющее блеяние, потом затрусила через дорогу и, перейдя обочину, углубилась в рощицу, росшую по левую сторону.

– Ну спасибо, – бросил ей вслед Хамза.

Потом, сердито шипя сквозь зубы, развернул карту и огляделся по сторонам, пытаясь сообразить, куда ему ехать дальше.

Форбс Бамбер стоял, пошатываясь, в дверях своего дома и хмуро смотрел на солнечное утро и на двух полицейских на крыльце. Глаза его моргали вразнобой, как будто когда-то рассинхронизировались, да так с тех пор и не смогли настроиться заново.

Если слегка преувеличить, то дом Бамбера можно было бы описать как «отдельно стоящее жилое здание с двумя спальнями». На строго техническом уровне это было верно. В реальности же это был отвратительного вида бетонный куб чуть побольше коробки для обуви, который отделялся от соседних домов – точно таких же бетонных кубов – зазором, куда с трудом пролез бы муравей.

Хороший агент по недвижимости мог бы также настаивать на том, что при доме есть сад, однако для этого следовало опустить тот факт, что на самом деле этот «сад» был восьми футов в длину, сделан из битого кирпича и гравия и сплошь покрыт собачьими фекалиями.

Место, на котором стоял Бамбер, с некоторой натяжкой можно было назвать верандой. Вероятно, когда-то в раме за его спиной болталась внутренняя дверь – на это указывали отверстия в косяке там, где некогда располагались петли, – но она была давным-давно снята.

В дверной проем доносился детский крик. Это не был крик боли или страха – скорее, пронзительный визг, который некоторые дети издают исключительно для того, чтобы позлить окружающих. Судя по ответному женскому воплю «Заткнись, на хрен!», донесшемуся из глубины дома, этот визг достиг своей цели.

– Вы правов не имеете войти, – заявил Бамбер. Его голос тянулся, словно струйка вязкой слюны, стекая из гнилозубого рта на грязную футболку, в которой он мог бы скрыться с головой. Выцветший рисунок на передней части футболки когда-то изображал улыбчивого мультяшного персонажа синего цвета, в белой шапке и очках. Логан с иронией отметил, что этого персонажа зовут смурф Благоразумник.

Помимо футболки, Бамбер был облачен в непарные носки и выцветшие серые трикотажные шорты, о чистоте которых Логан даже не хотел думать.