– И какое ты выбрала? – я тут же забыла и об увольнении, да и, откровенно говоря, вообще обо всём.
– Только не говори ему, что ты знаешь!
Она развернула телефон экраном ко мне.
– Симпатичное… – протянула я. Слезы отступили. И, кажется, жизнь заиграла новыми красками. – А какие ещё были?
Алинка подтащила свою табуретку поближе ко мне, отодвинула полуразлитую чашку, и мы стали выбирать кольцо…
Эпилог
Как же здорово, когда утром тебя будят поцелуем!
Сразу понимаешь, что утро будет добрым. А еще – нежным и тягучим.
– Я люблю тебя, – выдохнул Александр мне на ухо.
– Я тебя люблю… – эхом отозвалась я, всей кожей от плеча до лодыжки ощущая тепло от затаившегося рядом крепкого мужского тела.
Даже не глядя, я точно знала, что он сейчас лежит, подперев голову рукой, и внимательно смотрит на меня. И догадываюсь куда, ага… Внутри сладко екнуло, живот свело томительным спазмом. Я лениво потянулась, чувствуя, как ткань сорочки заскользила по телу, провокационно обрисовывая грудь, и шевельнула бедрами.
– Провоцируешь? – хрипло выдохнул он.
А то! Я наконец открыла глаза и повернулась. О-о-о… На это зрелище я готова залипать часами. Какой же он… ладный. Да-да, именно ладный. От слова так и веет стариной, и все же оно самое подходящее, лучше не скажешь. Я зачарованно протянула руку и провела ею по широкому сильному плечу, по крепкой груди, с наслаждением ощущая, как вслед за моей ладонью под гладкой горячей кожей напрягаются тугие мышцы…
Потрогала пальцами впадинку между ключицами, немного спустилась… Еще, и еще…
Сердце колотилось все сильнее, низ живота наливался сладким колючим жаром. Под ладонью подрагивал напряженный мужской пресс… Я облизала губы и, обмирая от удовольствия, двинулась дальше… Пальцы нырнули под резинку плавок, жадно коснулись отвердевшей мужской плоти…
Он охнул, перехватив мою руку, потом вторую, завел их мне за голову и прижал к подушке, легко удерживая запястья одной рукой, второй же одним рывком задрал сорочку до подмышек. Я судорожно сглотнула, задыхаясь от острого, упоительного чувства беспомощности. Горячие пальцы заскользили по коже. Они пощипывали, поглаживали, кружили возле груди, приближаясь и отступая, надавливали на живот, подбирались к самому основанию бедер и замирали. Я извивалась, сходя с ума от невыносимо сладостной пытки, мечтая ее прекратить, мечтая, чтобы она никогда не прекращалась…
Большим пальцем он обвел сосок, набухший до боли, и сильно нажал на него. Словно раскаленная молния прошила все тело, ударила в низ живота, содрогнувшегося от умопомрачительно сладкого спазма. Горячая ладонь скользнула между ног, и я сжала коленки, всхлипнув от потрясающего удовольствия. Сильные пальцы задвигались, лаская жаркую влажную плоть.
Из горла рвались гортанные крики, тело пылало и плавилось. Желание стало почти нестерпимым, где-то внутри ворочался, рос, скручивался спиралью ненасытный тоскливый голод, первобытный, естественный и прекрасный, как сама жизнь. Прикосновения становились все жарче, бесстыднее, требовательнее. Его руки, казалось, были везде. И все равно было мало, мало, мало всего – и этих рук, и прикосновений, и пальцев…