Синтетическая булочка. Синтетическая котлета. Жареная стружка, в жизни не видавшая картошки. Бескалорийный соус. Даже (к вящей радости Соболя) синтетический ломтик маринованного огурчика. Он не стал затруднять себя дегустацией молочного коктейля. Питательной ценности он не имел, впрочем, как и любой напиток его конкурентов.
Вокруг Соболя его клиенты вкушали свою непищу — если и не с наслаждением, то, по крайней мере, с не большим отвращением, чем в любом другом фастфуде на этой планете.
Он встал, отнес свой поднос к мусорному ящику с плакатом: «ПОЖАЛУЙСТА, БУДЬТЕ АККУРАТНЫ, ВЫБРАСЫВАЯ МУСОР» и вывалил туда свою порцию целиком. Если бы вы упрекнули его, напомнив, что в Африке голодают дети, он был бы польщен вашим замечанием.
Вдруг кто-то потянул его за рукав.
— Партийная кличка Соболь? — спросил маленький очкарик в униформе курьера «Международной экспресс-почты». Он держал в руках коричневый бумажный пакет.
Смолли кивнул.
— Я вас вычислил. Осмотрелся вокруг, подумал: вот высокий джентльмен с бородкой, шикарный костюм — таких здесь немного. Посылка для вас, сэр.
Соболь расписался своим настоящим именем — словом из пяти букв. Рифмуется с «холод».
— Премного благодарен, сэр, — сказал посыльный. — Кстати, — добавил он, помедлив, — тот тип за прилавком. Он вам никого не напоминает?
— Нет, — сказал Соболь. Он дал посыльному пять долларов на чай и развернул пакет.
Там оказались маленькие медные весы.
Соболь улыбнулся. Диетической улыбочкой, растаявшей почти мгновенно.
— Пора, — сказал он, засунул весы в карман, оставив без внимания ущерб, нанесенный строгим линиям черного костюма, и вернулся к лимузину.
— Обратно в контору? — спросил шофер.
— В аэропорт, — сказал Соболь. — И позвоните в кассу. Мне нужен билет в Англию.
— Слушаюсь, сэр. Туда и обратно?
Смолли нащупал в кармане весы.
— Только туда, — сказал он. — Обратно я доберусь сам, — добавил он. — И еще: позвоните в офис, отмените все встречи.
— Надолго, сэр?
— На все обозримое будущее.
А за прилавком «Бургер-лорда» вихрастый толстяк шлепнул на решетку гриля еще полдюжины бургеров. Он был счастливейшим из смертных, и он продолжал нежно напевать.
— Treat me nice, — мурлыкал он себе под нос, — treat me nice…
Эти с интересом слушали новости. Спрятавшись в карьере, под самодельной крышей из железных листов и кусков линолеума, они почти не замечали мороси и, как всегда, надеялись, что Адам придумает какое-нибудь занятие на это дождливое время. Он их не разочаровал. Глаза Адама озарял радостный свет знаний.
Сегодня он уснул в три часа ночи под ворохом «Вестников Водолея».
— И тогда появился такой себе Чарльз Форт,[86] — сказал он. — Он устраивал рыбные и лягушечьи дожди и прочие чудеса.
— Ну да, — сказала Пеппер. — Как же. Из живых лягушек?
— А как же, — сказал Адам, входя во вкус. — Попадали с неба и начали повсюду прыгать и квакать. В конце концов ему заплатили кучу денег, чтобы он их убрал, и… и… — Он судорожно копался в копилке воспоминаний, пытаясь подобрать такие факты, которые точно удовлетворят аудиторию; сегодняшняя порция чтения явно оказалась избыточной. — И он уплыл на «Марии Целесте» и основал Бермудский треугольник. Это на Бермудских островах, — пояснил он для пользы дела.