— Не хочется мне верить в то, что вы говорите, — медленно сказал премьер. — Но, факты, как говорят англичане, упрямая вещь. Так, помогите! Если мы с вами на одной стороне.

«А вот это не факт, — подумал Стас, — мне теперь окончательно ясно, что монархия, по крайней мере, в том виде, как здесь, своё отжила и подняться ей не дадут, скорее всего, зря, что ли, у меня три курса истфака за плечами? Но как мне в этом убедить правоверного монархиста? Задачка, блин… Этот государь Император мне, говоря откровенно, доверия не внушает».

— Вот, что, Ваше Высокопревосходительство, — решительно сказал Стас. — Давайте-ка, я вам расскажу всё по порядку. А потом скажу — что, на мой взгляд, нужно делать. И тогда уже вы решите — стоит мне предлагать работу или, лучше, в «столыпинский галстук» меня засунуть.

— Зовите меня Пётр Аркадьевич, — коротко ответил премьер. — И не надо из меня чудовище делать. Я слушаю вас очень внимательно.

— Ну-с, чем порадуете?

— Вот, — Стас положил перед премьером бювар и потёр пальцами красные глаза.

— Садитесь, Станислав, — кивнул Столыпин, — я вижу, что вы не выспались, но не отпущу пока, простите великодушно. Возникшие вопросы лучше разрешать сразу.

— Да, конечно, — кивнул Стас, присаживаясь.

Спать хотелось смертельно. Настолько, что немело лицо и не слушались пальцы. Чтобы отвлечься, он незаметно, как ему казалось, стал рассматривать Столыпина. Он уже знал, что они с Курловым провели блестящую операцию по обезглавливанию масонских лож. Сейчас уже в прессе стоял такой визг, что закладывало уши.

Ещё бы! Чёрный реакционер Столыпин и жандарм Курлов подняли свои кровавые руки на цвет русского общества. Вот, интересно, врачи, инженеры, учителя — не цвет. А эти бездельники, истово ненавидящие собственную Родину, с потрохами готовые её сожрать — цвет. Чудны дела твои, Господи.

Премьер поморщился, задев раненой рукой край стола. И об этом Стас уже знал. При аресте прибывшей из Франции разведчицы масонов Архангельской-Авчинниковой некий отставной гвардии полковник Козлянинов, выхватив револьвер, успел два раза выстрелить прежде, чем его скрутили. Жандармский офицер, заслонивший собой премьера, был убит наповал, но вторая пуля попала Столыпину в руку.

«Хорошая примета, — подумал опер. — Если бы ты был не жилец, рукой бы не отделался».

Правда, такого «гнойника», который они вскрыли, не ожидали даже сами жандармы. Но, очень быстро сверху пришло высочайшее повеление — аресты прекратить! Ну, и за трое суток Столыпин с Курловым успели немало. Но всё хорошее кончается, закончилось и это. Выйдя от Императора, Курлов отдал приказ: хватит! Документируйте тех, кто уже есть. Поотсекали часть щупальцев, и на том спасибо. А до головы не добраться. Пока не добраться, поскольку она за границей. Тем не менее, российскому масонству был нанесён жестокий удар, от которого оно, будем надеяться, оправится не скоро.

Размышляя, Стас и сам не заметил, как «вырубился». Он очнулся, только когда услышал, как премьер нарочито громко откашливается.

— Да, слушаю вас, — хрипло сказал он, продирая глаза.