— Вот, именно, — хмыкнул опер, — а то, больно уж мы законопослушные. На радость всякой сволочи.

Аркадий Францевич крякнул, но возражать не стал.

— Тир тут недалеко есть, в полицейском отделении. Пистолет должен быть, как родной, тут вы совершенно правы. Отрадно видеть, что наши потомки не растеряли того наследия, которое мы собираем по крупицам.

— Конечно, — отозвался Стас, не желая огорчать хорошего человека.

Растеряли — это ещё слабо сказано. Просрали — вернее будет. Причём, всё, что можно. И, даже то, что нельзя. Остались крупицы — вот, это верно. Впрочем, статскому советнику об этом знать не обязательно, у него тут своих забот — выше крыши. «Довлеет дневи злоба его», верно говорили древние.

В отделении полиции, как и следовало ожидать, проблем не возникло. Начальник отделения, проникшись, при виде высокого гостя, выделил им в помощники здоровенного хмурого унтера.

— Унтер-офицер Калашников, — представил он его, — в стрельбе, уверяю вас, чистый виртуоз. Располагайте им, как мной.

— Позвольте осведомиться, Ваше Высокородие., - повернулся унтер к Аркадию Францевичу.

— Соблаговолите, — кивнул тот.

— Дежурная пристрелка или под конкретное задание?

— Под конкретное.

— Извольте условия назвать, — деловито сказал унтер, — всё, в лучшем виде, сделаем.

Они спустились в тир. Здоровяк открыл ключом тяжёлую дверь и пропустил высоких гостей вперёд. Стас огляделся. Хороший, добротный служебный тир. Без электронных наворотов, конечно, откуда же им тут взяться, в начале XX века?

— Так, какие условия? — поинтересовался унтер, включая подсветку.

— Объект движущийся, внезапно появляющийся, мишень грудная, дистанция десять-пятнадцать метров, в условиях временного дефицита, — отчеканил, без запинки, опер, — в смысле, времени будет мало. Секунда-две, не больше.

— Соображаете, Ваше благородие, — с уважением отозвался Калашников, перебирая мишени.

Он выбрал из стопки несколько нужных и пошёл вперёд. По щелчку невидимого тумблера на расстоянии примерно пятнадцати метров повернулись семь ростовых мишеней, стоящие одна возле другой, на расстоянии метра друг от друга.

— Ваше Высокородие, — шепнул Стас, — такой тир, по-моему, заслуживает, как минимум, благодарности. У нас такие же.

— Стреляйте, Ваше благородие, — кивнул, возвращаясь на рубеж, Калашников.

Кошко, с явным интересом, наблюдал за тем, как его молодой коллега, сделав шаг вперёд, расстегнул пиджак и пристально поглядел на мишени, словно прикидывал расстояние до цели.

— Господин унтер-офицер, — не поворачиваясь, попросил Стас, — скомандуйте мне, пожалуйста.

— Слушаюсь, Вашбродь, — отозвался унтер, — приготовиться, пли!

Стас, откинув полу пиджака, выхватил Парабеллум. Одна за другой, подряд, засверкали вспышки, загрохотали выстрелы, зазвенели вылетающие гильзы.

— Проверить мишени, — скомандовал Калашников.

Когда они, втроём, подошли к мишеням, унтер крякнул.

— Изрядно, Станислав, — кивнул статский советник.

Стас внимательно осмотрел пробоины — попали все пули, но, в центре были только две, прочие пять были в разных концах мишеней, но ближе к краю.