— Открывай! — орали копы.

Осознав, что барабанить бесполезно, они взялись за таран.

Гидеон лез и лез наверх, используя как ступеньки торчащую из стены арматуру. Регель, наугольник, решетка фермы… Вот и люк.

Таран бил в дверь снова и снова. Гидеону оставалось только молиться, чтобы они быстрее справились со своей задачей.

— Роланд, ты там? Открывай!

Гидеон быстро прополз на четвереньках по узкому желобу и подтянулся, болтая в воздухе ногами. В тот момент, когда ворота ангара не выдержали ударов и с грохотом распахнулись, он вылез на покатую крышу и лег ничком, тяжело дыша.

«Станут ли меня искать здесь? Наверняка станут, как только наткнутся на отрезанную голову. После такой находки занюханный склад превзойдет суматохой Центральный вокзал».

Съезжая по крыше, он умудрился заглянуть внутрь ангара. Пока что ему везло: все действо сосредоточилось у передних ворот. Оттуда доносились крики — крики ужаса, сопровождающие, очевидно, обнаружение обезглавленного туловища.

Гидеон повисел на руках, спрыгнул на землю и побежал к своему лазу в ограде, но на бегу передумал. Убийца знал о его действиях недопустимо много и мог поджидать в засаде. Поэтому он подбежал к забору совсем в другом месте, вскарабкался на него и стал резать колючую проволоку.

— Эй, ты!

Черт! Он рванулся наружу сквозь проволоку, оставляя на колючках клочья своей одежды и кожи, и наполовину спрыгнул, наполовину свалился в кусты.

— Сюда! — заорал полицейский. — Попытка бегства подозреваемого! На помощь!

Коп выстрелил. Гидеон мчался по заросшей площадке, виляя между ржавыми контейнерами, сгоревшими машинами и окончившими свой бренный путь рефрижераторами. Его целью были железнодорожные пути вдоль реки. Там, перепрыгнув через опасно накренившийся забор, он достиг каменной наброски на берегу реки Гарлем, от которой сильно несло серой. Гидеон набрал в легкие воздух и нырнул.

Он проплыл под водой сколько мог, вынырнул на секунду вдохнуть еще воздуха, нырнул снова и, наконец, вынырнул на поверхность, стараясь не барахтаться. Избавившись от тяжелого болтореза, он доверился течению, не дергая руками и ногами и не высовывая голову из воды. С берега доносились крики, трудноразличимые призывы в электронный мегафон. По воде скользнул луч прожектора, но беглец был для него уже недосягаем. Тем не менее он отвернулся, чтобы луч не высветил его белую физиономию. Черные волосы на затылке сошли за мусор, в изобилии усеивающий воды реки. В кои-то веки ньюйоркцев можно было поблагодарить за их нежелание соблюдать чистоту. Он опасался, что после погружения в смрадную глубину не обойдется без курса уколов.

«Впрочем, — вспомнил он, — жить, так или иначе, осталось недолго…»

Река уносила его вниз, к фантастическому зареву, повторяющему очертания арок моста Роберта Кеннеди, к манхэттенскому берегу реки. Полицейским его уже было не разглядеть. Гидеон заработал руками и ногами, выбрался на сушу и стал выжимать из одежды воду. Где-то неподалеку утонул его револьвер, но он не думал об этом горевать. От револьвера, так или иначе, пришлось бы избавиться, потому что склад был нашпигован его пулями, пол усеян гильзами, к тому же для целей Гидеона такая «пушка» была тяжеловата.