, которую ей завещала тетя Бекки, за баснословную сумму. Десять тысяч долларов. Книга оказалась первым изданием и стоила бы тридцать тысяч, будь она в первоклассном состоянии. Теперь стало ясно, почему она так бессердечно отвергла Пенни. А сам Пенни пережевывал горькую жвачку раздумий. Кто мог предположить, что найдется сумасшедший, способный заплатить десять тысяч долларов за какую-то старую книгу? Десять тысяч долларов! Десять тысяч долларов! Но уже слишком поздно. Ни он, ни клан не простят Маргарет ни за продажу книги, ни за то, что она вообще получила ее от тети Бекки. Разве у нее имелось большее право, чем у кого-либо другого? Особенно недоволен был Дензил. Он считал, что Маргарет должна остаться жить с ним и потратить деньги на образование его детей.

— Выбросить деньги на дом, который тебе не нужен, — с горечью говорил он. — Куда разумнее было бы оставить их на черный день.

— Лучше я потрачу их на краски, — беспечно ответила Маргарет.

Гей остановилась у калитки, глядя, как на востоке, за краем соснового бора, над пастбищем Утопленника Джона на склоне холма, поднимается огромная красная луна. За спиной, над деревьями вокруг Майского Леса, разливалось величественное, свежее, нежно-чистое ветреное закатное небо. С дороги на холме до нее донесся загадочный смех. Казалось, весь мир тихо смеялся. Гей была одна и радовалась этому. Жизнь казалась не столь невыносимой, когда она находилась в одиночестве.

Все эти недели Гей оставалась мрачно несчастливой, неспокойной, безразличной. Новый дом больше не волновал ее, все потускнело. Она страстно желала оказаться далеко отсюда или умереть, или хотя бы перестать существовать. Жизнь так запутанна. Она не могла перестать постоянно думать о Ноэле. Что он делает… о чем думает… что чувствует? Несчастлив ли он? Или… он мудрее? Если бы узнать ответы на эти вопросы! Она никогда их не узнает. А меньше чем через месяц должна выйти замуж за Роджера.

Она все еще стояла там, когда подошел Ноэль. Он пришел, когда она не ждала его, когда собиралась замуж. Она подняла голову и увидела его, стоящего напротив. Красивого, словно кинозвезда, и… одетого с иголочки! Да, с иголочки, точно, как маленький Пенни Дарк. Через двадцать лет он будет таким же. Голова Гей пошла кругом, она подумала, не сходит ли с ума.

— Ноэль! — прошептала она.

— Да… это Ноэль.

Он подошел и взял ее за руку. Она смотрела на него. Неужели он стал ниже ростом? Нет, просто она выросла, привыкнув смотреть на Роджера снизу вверх. Волосы Ноэля были слишком кудрявыми… что там Нэн говорила о щипцах? Ах, что же происходит? Отчего в голову лезут такие абсурдные мысли… именно сейчас, в чудесный миг, когда он вернулся к ней?

Ноэль склонился над калиткой, заговорил быстро… рассказывая, что никогда по-настоящему не любил Нэн. Она преследовала его… охотилась на него… околдовала… он никогда никого не любил по-настоящему, только ее, Гей. Простит ли она его? И примет ли обратно?

Ноэль почти не сомневался, что будет прощен. Он, как вдруг подумала Гей, излишне уверен в силе своей привлекательности. Он взял ее за плечи и притянул к себе. Долгие месяцы она мечтала ощутить себя в его объятиях… его поцелуй на своих губах… его лицо, прижавшееся к ее щеке. А сейчас, когда это могло вот-вот произойти, Гей вдруг рассмеялась, затряслась от смеха. Возможно, немного истерического, но Ноэль не знал об этом. Он резко отпустил ее и отступил на шаг, в изумлении и досаде.