— Вот вам пример, — говорил Примаков. — Разве не радостно, что в то время, когда мы вынуждены просить различные кредиты, с нами считаются в международных делах и от нас очень многое зависит? И все понимают, что нами пренебрегать нельзя. Разве этот контраст не важен для страны, для того, чтобы наши люди сознавали себя гражданами великой державы? Так что кое-чего можем добиться.

— Какие главные направления во внешней политике вы считаете для себя главными?

— Я бы не формализовал цели, — ответил Примаков. — Философия внешней политики для России состоит в том, чтобы защищать национально-государственные интересы государства, но при этом сделать все, чтобы не сползать к конфронтации. Можно ведь посчитать по-разному. Кончилась холодная война и кто-то думает, что мы проиграли. Я так не думаю. Демократическая Россия холодной войны не проигрывала. Поэтому мы не можем себе позволить быть ведомыми в международных отношениях, идти за единственной сверхдержавой и любой ценой добиваться принятия в цивилизованный мир. Отнюдь нет. Я считаю это неправильным.

Безусловно, нам нужно выправить отношения с бывшими противниками по «холодной войне», переведя эти отношения в разряд партнерских. У нас огромное поле совпадающих интересов. Есть новые опасности, против которых мы должны бороться вместе. Все это так. Но давайте поговорим о цене! Если мне скажут, что вы должны вопреки вашим интересам, вашему видению ситуации, вопреки общественному мнению вашей страны повторять то, что предлагает НАТО, я на это не пойду. Вопреки всему я действовать не могу. Например, нам удалось предотвратить удар по Ираку (напомню, разговор проходил в июне 1998 года. — Авт.). Цель у нас одна — запретить орудие массового поражения. Но мы же не могли, пренебрегая собственными интересами и наперекор общественному мнению, подключиться к силовым акциям и ударить по Ираку. Никто меня не заставит как министра это сделать. Мы пошли по другому пути, успешно сыграли и при этом чувствовали себя частью мирового сообщества.

— Евгений Максимович, общественное мнение имеет для вас значение при формировании внешней политики?

— Разумеется. Есть очевидные вещи. Есть консенсус в отношении НАТО. Может быть, существует тончайший слой людей, который считает благом расширение НАТО, а все другие считают, что это плохо. Преобладающее большинство и создает общественное мнение, его и учитывает МИД…

Назначение Примакова на пост министра иностранных дел в начале 1996 года на Западе приравнивалось по значению с приходом когда-то бывшего председателя КГБ Юрия Владимировича Андропова на пост генерального секретаря. Не столько по сходству биографий — Евгений Максимович тоже пришел из спецслужбы, а потому, что предполагали в Примакове готовность так же жестко и безжалостно служить российскому империализму.

Американцы писали и говорили, что Примаков — сторонник восстановления единого Советского Союза и попытается контролировать ближнее зарубежье. В ущерб отношениям с Западом постарается оживить стратегическое партнерство с наиболее опасными режимами в мире — Ираком, Северной Кореей, Ливией и Ираном…