– Вот странная ты, Каринка, – грустно вздохнула Ритка, усевшись рядом за парту, подставив кулак под щеку. – Я бы на твоём месте уже давно попыталась с ним замутить, а ты нос воротишь, словно он прокажённый какой.

Последним уроком у нас была математика. Школьный день близился к завершению, и на этот раз я явилась в класс заранее.

– С кем? С госп… э-э-э… со Снежным что ли? – уставилась на неё в шоке. – Да он… Да я… Да ну тебя! – открестилась в священном ужасе.

– Да почему? – выпрямилась подруга. – Вот чем он тебе так не нравится? Красивый, сильный, умный! Альфа! Мечта, а не волк! Вот что ты вечно ведёшь себя с ним, будто он виноват во всех твоих грехах? Это не меня, это тебя «ну». Эх… – снова тяжело вздохнула. – На каких-то недалёких гамм едва не облизываешься, а на нормального мужика… да что я тебе говорю? – отмахнулась и отвернулась в полнейшей обречённости. – После уроков на отработку идёшь или снова сбежишь, как и всегда? – перевела тему.

Мы с Ритой Трошковой дружили практически с начальных классов. Она знала меня, как никто другой. Тем удивительнее было слышать от неё нечто подобное.

– Ни на кого я не облизываюсь! – возмутилась на её речь.

– Ну дааа, конеееечно, – протянула ехидно девушка и бросила взгляд мне за спину.

Там, у первых парт между собой общались два парня. Антон Златогорский – высокий, рослый оборотень с роскошными мускулами, зеленоглазый блондин, куда выше всех своих сверстников, основную часть своего времени он пропадал на тренировочном плацу, как и его собеседник, он же лучший друг – Артём Троицкий. Парень учился в параллельном классе, его я видела куда реже, чем Антона. Пониже ростом, но шире в плечах, с проницательным взором цвета стали, от него исходила такая энергетика, что захочешь, мимо не пройдёшь.

– И вообще, – развернулась обратно к подруге, перестав пялиться на двух друзей, – чего ты в этом Снежном “нормального” нашла? – съязвила. – Ты же помнишь, по одной из версий он вообще в собственную сестру влюблён! Что в этом нормального?

– Которая давно мертва, – парировала Рита, используя тот же вариант легенды о прошлом Ксандра. – А ты живая и рядом. И ты единственная, кому он уделяет так много внимания, – ткнула пальцем мне в грудь.

– Это потому что он меня терпеть не может, – покивала я в ответ. – Я ж не вы, не смотрю ему в рот при каждом его новом вдохе! – отзеркалила её жест.

– Поэтому он вечно стремится остаться с тобой наедине? – насмешливо уточнила та, легонько ударив меня по руке. – И помнится, поначалу ты тоже ему в рот смотрела не меньше нашего. Ну, до того памятного дня, – фыркнула весело.

Конечно, перестала! Как можно восхищаться тем, кто тебя ни во что не ставит и постоянно унижает? В тот “памятный день”, к слову, именно это и произошло. Я задержалась из-за одного придурка, который проходу не даёт уже третий год, опоздала на его урок, извинилась, а в ответ…

«Вместо того, чтобы в очередной раз жаться по углам с кем попало, вы бы лучше учились лучше».

И это при всех одноклассниках!

– В прошлый раз я мыла полы в его классе, – проговорила мрачно, внутренне содрогаясь от саркастичного тона в собственных воспоминаниях. – Очень романтично и наедине, ага. Со шваброй.