Но тут из коридора, ведущего в массажную, вырвался Арнольд. То ли он вообще удивляться не умел, то ли загодя узнал мой голос – с недрогнувшим лицом подлетел к нападавшим, сгреб тех двоих, что были на ногах, и зашвырнул в бассейн. В горячий. Пролетели они не меньше чем по три метра, и выглядело это столь нравоучительно, что все остальные мадьяры немедленно раздумали выбираться из бассейнов и вмешиваться в чужие проблемы.

– Идем! – мрачно сказал Арнольд. Подозрительно глянул на Петера, и я торопливо сказал:

– Это наш!

Рукоплесканиями нас не провожали, но и в погоню никто не кинулся. Уже когда мы, стараясь не поскользнуться, выбегали из зала, дверь газовой каморы раскрылась, и оттуда, головой вперед, вылетел изрядно помятый мужчина. Приземлившись на мокрый каменный пол, он закружился волчком, да так и въехал в бассейн. Арнольд тоже успел его углядеть – и проревел:

– Свинья! Ты меня продал!

Кое-как вынырнувший кузен глянул на Арнольда, изменился лицом и торопливо ушел под воду. Я схватил офицера за руку:

– Стой, не время!

Руку мою Арнольд стряхнул, но спорить не стал. И мы, не задерживаясь, бросились к будкам с одеждой.

Может, и зря мы отпустили двуколку, но и без того наш сегодняшний кучер навидался странного. Еще бы ему не хватало увидеть, как из «Рудаша» выскочили четверо впопыхах одетых, мокрых, озирающихся человека!

– За мной! – крикнул Петер, кидаясь не к дороге, как я ожидал, а на тропинку парка, раскинувшегося рядом с «Рудашем».

Мне его мысль понравилась. Пока поймаем экипаж… да и лишний след опять же. Лучше уж пешком дойти, не так тут далеко…

И мы двинулись от бани, стараясь не мешкать, но сохранять вместе с тем спокойный вид.

– Как ты выбрался из Урбиса, вор? – спросил Арнольд, подозрительно поглядывая на меня. Обращение меня задело, но поддерживать его тон я не стал:

– Убежал.

– Невозможно бежать из церковных застенков.

Так я и думал, непременно будут подозрения…

– Невозможно, но я убежал.

– Куда мы идем?

– В гостиницу «Геллерт». Там наш… наши друзья.

– Какие еще друзья? – с сомнением спросил Арнольд.

И вот тут я не выдержал, посмотрел на него и сказал:

– Да уж не такие, что вместо помощи пытались Маркуса схватить.

Арнольд открыл было рот для ответного выпада… но смолчал. И только через минуту, прошедшую в полном молчании, процедил сквозь зубы:

– Моя вина. Но я не ждал, что кузен Герберт меня выдаст. Мы всегда были с ним близки, он многим мне обязан… моя собственность в этих краях под его управлением, понимаешь?

Я чуть не рассмеялся. Это ведь не достоинство, это недостаток! Как он понять не может? Все равно что рассчитывать, будто должник тебя от Стражи укроет. Да напротив, выдаст радостно и тем от долгов избавится!

Похоже, Арнольд, как многие большие и сильные люди, сохранил в себе изрядную долю наивности. И не избавился от нее даже на службе, охотясь за ворами и душегубами. Удивляться тут нечему, на такой работе либо очерствеешь сердцем вконец, либо поделишь весь мир на плохих и хороших. Ясное дело, что к хорошим отнесешь тех, кто тебе близок, кого с детских лет знаешь. И будешь не прав, потому что люди за один-то месяц могут перемениться совсем, а уж за годы…