Я поискал глазами Хелен – но летунью уже крепко взял за руку Арнольд.

А в мою руку ткнулась ладонь Маркуса.

– Ты что? – спросил я.

Маркус вцепился в меня крепче. Облизнул губы и пробормотал:

– Страшно…

Ах да, он же от темноты робеет. Ну и спутники подобрались! Петер боится подземелий, Маркус – темноты. Ушедший Реми небось и того и другого. Странные люди…

– Ничего, я в подземельях неделями блуждал, – ободрил я Маркуса.

– Я помню. Я с вами буду.

Да, прав был лекарь Жан. Умеет Маркус найти того, кто ему поможет. С каторги бежать или из подземелий выбираться – вор Ильмар. В монастыре укрываться – настоятельница Луиза. От Стражи бежать – бывший офицер Арнольд.

Наверное, нельзя иначе высокородным аристократам выжить. У них вся жизнь – словно хитрая карточная игра «гребенка», где вначале в паре с одним из шестерых играешь, потом с другим, а под конец – с третьим. И все время надо в уме держать, кому какую карту сдал и у кого сколько очков взято. Ясное дело, аристократы в «гребенку» не играют, забава низкая, воровская. Они вживую смотрят, кому и чего сдать.

Лишь удивительно, что будущий Искупитель так же к своим спутникам относится.

Все это мигом у меня в голове пронеслось. Но говорить ничего я не стал.

Вслед за проводником мы двинулись в средний коридор.

Первые четверть часа все шли в молчании. Наверное, от страха, хотя чего тут бояться, я понять не мог. Обычный коридор, где камень, а где и кирпич, только своды низкие и сырые. А так – широкий, втроем идти можно свободно. И двух карбидных ламп хватало, чтобы всю процессию освещать. Впереди – проводник-мадьяр. За ним Жерар со своим верным Луи. Потом Арнольд с Хелен. Потом Луиза с Антуаном. Ну и мы с Маркусом, а уж за нами – Петер и руссийский шпион с лампой и саквояжем. Второй саквояж он отдал Арнольду, который взял груз без пререканий и словно бы даже не заметил. Петер к Фариду явно оттого прибился, чтобы быть поближе к свету. Но держался достойно, если бы я не знал, что он подземелий боится, так и не заподозрил бы ничего.

Когда миновало четверть часа, скованность стала проходить. Может, именно от того, что и света хватало, и коридор выглядел часто посещаемым: разок мы наткнулись на разбитую чашку, осколки которой проводник сгреб ногой к стене, потом – на выгоревший факел и истлевшую тряпку. Проводник даже выругался по-мадьярски, непонятно, но красочно. Часто ходили этой дорогой.

– Отсюда есть пути почти под каждый дом в старой части города, – бодро сообщил Комаров. – Говорят, во времена османского владычества заговорщики подслушивали каждое слово врага, а также легко уходили от преследований. Османы же под землю лезть боялись.

– Вот уж не думал, что я осман… – пробормотал Петер. Но спокойно так, без паники. Переборол себя, молодец.

Арнольд впереди стал негромко напевать походную солдатскую песню. Я и сам под нее три года оттопал, когда по молодости баскам в наемники завербовался. Дом тогда долго на наши шалости внимания не обращал. Ну, грызется одна провинция с другой, какая Владетелю разница, если налог вовремя уплачен? А потом рыжая бестия, кабальеро Мартинез Кампо, ляпнул сдуру, что когда баски от иберийцев отделятся, то они еще подумают – оставаться ли с Державой… Ну и все. Послал Дом преторианцев на помощь иберийскому наместнику. Тут все веселье и кончилось.