Любопытствовали единственно старые и малые, как наиболее оторванные от сиюминутной жизни. Марь Пална попросила притормозить сразу же за двухэтажным рестораном "Глазурь". Обошла пять желтокоричневых бронированных гробов, удивилась какие длинные стволы у башенных орудий. Командир танковой группы, прижался спиной к гусеницам и, как мальчик шевеля губами, вел пальцем по обычной - груды в каждом киоске туристической карте Москвы.
Марь Пална не поверила собственным глазам, приблизилась к майору - у красивых женщин особые привилегии - заглянула в цветное переплетение улиц, увидела голубой извив Москва-реки и... рассмеялась.
- Что это? - Не унималась Марь Пална.
Майору вряд ли доводилось стоять рядом с женщиной такой красы: в военных городках "звезды" не водятся.
- Что это? - Секретарским, не допускающим молчания тоном повторила Марь Пална.
- Карта... Москвы. - Майор думал, что никто из офицерской братвы не поверит, что он запросто общался... может иностранка, просто говорит хорошо? - с такой, с такой... танкист окончательно сомлел под огненным взором женщины и доверительно сообщил:
- Раздали перед маршем, чтоб, значит в городе ориентироваться... - и, на всякий пожарный, уточнил, - вы, часом, не иностранка?
- Матерь Божия! - запричитала, как кладбищенская плакальщица Марь Пална, враз отметая подозрение в инородстве, - и это вы... по этим картам?.. военная операция?.. - И снова расхохоталась.
Понеслась к такси. Майор недоуменно смотрел вслед чуду, растаявшему так быстро.
В машине бросила таксисту:
- Представляешь, шеф? У них карта Москвы... ну как для пионеров... где зоопарк... где выставка... где культурный парк по-над речкою.
Таксист хмуро молчал. Домчали до Лефортово, повидав в дороге еще немало военной техники...
На стуле кулем перемолотых костей размещался Ребров: то ли Грубинский не соврал, подселил громилу в камеру упрямца, то ли давно чесавшиеся руки комитетчиков распустились по случаю воцарения классово близких вождей?
Отметелили Реброва безжалостно: оба глаза заплыли, левое ухо в запекшейся крови, рассечена нижняя губа.
Подполковник встретил Марь Палну по-родственному, как товарища по "цеху":
- Рад... душевно рад! Садитесь. Какие события у нас? А?.. Теперь все переменится... - Восторг рвался из груди Грубинского, хозяин кабинета воззрился на подследственного. - Я предупреждал... по-хорошему... не захотел, сукин сын, охамели от свободы... задохнулись.
Марь Пална жалела Реброва и себя, и всех, и не совсем понимала зачем ее вызвали.
- Вы вместе работали? - Начал подполковник. Марь Пална кивнула. Отвечайте, пожалуйста, да или нет, - предупредительно попросил дознаватель.
- Да. - Выполнила просьбу свидетельница.
- Что вы можете сказать о Реброве?
- В смысле?.. - Не поняла Марь Пална.
- В смысле контактов с иностранцами... здесь... за рубежом... вы же знаете, председатель комитета не раз обращал внимание, что западные спецслужбы значительно активизировали свою деятельность... есть группы влияния... есть агенты влияния - красноречивый взгляд на избитого, - есть подкуп - скрытый и явный - ...есть и вербовка...