и другими полными таинственного смысла вещами, о которых мы скажем, по мере сил, в «Символическом богословии»[467].

А теперь, собрав из Речений то, что имеет отношение к настоящему сочинению, и пользуясь сказанным как неким правилом, взирая на него, перейдем к раскрытию умопостигаемых Божьих имен. И, как того требует иерархический[468] устав, всякий раз, когда мы богословствуем, мы должны зрящей Бога мыслью созерцать в полном смысле слова являющие Бога[469] видения и созерцание и священные уши[470] подставлять разъяснениям священных Божьих имен, на святом святое, согласно божественному преданию, основывая, ограждая его от насмешек и глумления непосвященных[471], главное же, если только вообще найдутся такие люди, избавляя их тем самым от богоборства.

И тебе, о добрый Тимофей, надо оберегать себя от таких вещей, следуя священнейшему правилу не говорить и не показывать непосвященным ничего божественного. Мне же да даст Бог боголепно воспеть добродейственную многоименность неназываемой и неименуемой божественности и да не отнимет «слово Истины» от уст моих.

1. Как цельное богоначальное[472] бытие определяющая[473] и изъявляющая, чем бы то ни являлось, воспета Речениями Сама — по — себе — благость. Ибо можно ли извлечь из священного богословия что — то иное, когда оно говорит, что этому научило само Богоначалие[474], сказав: «Что ты спрашиваешь Меня о благом? Никто не благ, кроме единого Бога» (ср. Мф. 19:17).

Как было изложено и разъяснено нами в другом месте, все приличествующйе Богу имена всегда воспеваются Речениями как относящиеся не к какой — то части[475], но ко всей божественности[476] во всей ее целостности, всеобщности и полноте, и все они нераздельно, абсолютно, безусловно и всецело применимы ко всей цельности всецельной и полной божественности. И если, как мы отмечали в «Богословских очерках», кто — то станет утверждать, что это сказано не обо всей[477] божественности, тот безосновательно дерзнет хулить и делить сверхсоединенную Единицу.

Подобает, таким образом, говорить, что это относится ко всей божественности. Ведь Само благоприродное Слово сказало: «Я добр» (ср. Мф. 20:15; Ин. 10:11), а один из боговдохновенных пророков[478] воспевает Дух как благой (Пс. 142:10). И опять же, если скажут, что слова «Я есмь Сущий» (Исх. 3:14) относятся не ко всей божественности, но лишь к одной ее части, то как же они воспримут слова: «Это говорит Сущий, который был и грядет, Вседержитель»[479](Откр. 1:8) и «Ты же пребываешь» (Пс. 101:27), а также «Дух истины», «Сущий», «от Отца исходящий»[480](Ин. 15:26)?

И если Жизненачалие[481] не целостно, как они говорят, то может ли быть истинным священное слово, гласящее: «Как Отец воскрешает мертвых и оживляет, так и Сын оживляет кого хочет» (Ин. 5:21), и что «Дух животворит» (Ин. 6:63)? Поскольку же вся божественность господствует надо всем, я полагаю, невозможно сказать — касается ли то Богородящей божественности[482], или Сыновней, — сколько раз богословие говорит «Господь» об Отце и сколько раз о Сыне. Но Господом является также и Дух