А что можно сказать об ангеле, изрекшем Даниилу: «Вышло слово» (Дан. 9:23)? Или о самом первом, взявшем огонь из среды херувимов (см. Иез. 10:6)? Или о том, что херувимы — и это лишний раз ί показывает ангельское благочиние[237] — вкладывают огонь в руки облаченного в святую одежду? Или о позвавшем божественнейшего Гавриила[238] и сказавшем ему: «Объясни ему видение» (Дан. 8:16)? Или — сколько другого священными богословами было сказано о боговидном благоустроении небесных иерархий, каковому благочиние нашей иерархии[239], по мере сил уподобляясь, обретет словно в образах ангельское благолепие, будучи им формируемо и возводимо к сверхсущественному Чиноначалию всякой иерархии?
Глава 9. О началах, архангелах и ангелах, и о последней, их иерархии
1. Остался нам для священного рассмотрения порядок, замыкающий ангельские иерархии, образуемый богообразными началами, архангелами и ангелами. И первым я считаю нужным изложить, насколько мне возможно, то, что выявляют их святые наименования. Наименование небесных начал являет ведь способность боговидно начальствовать и владычествовать сообразно священному, в высшей степени соответствующему начальствующим силам порядку, всецело себя обращать к сверхначальному Началу, и других начальственным образом направлять, запечатлевать в себе, по мере сил, само то началотворящее Начало, и проявлять Его сверхсущественное чиноначалие[240] в благоустроении начальственных сил.
2. Порядок же святых архангелов[241] — единочинен с небесными началами. У них ведь и у ангелов, как я сказал, одни иерархия и устроение[242]. Однако поскольку нет иерархии, не имеющей первых, средних и последних сил, святой архангельский чин, благодаря срединному положению в иерархии, общительно соприкасается с краями. И со святейшими