[1563], чтобы совершенно неопровержимо было говоримое.

1. Я не умею говорить с эллинами или с другими язычниками, полагая, что для добрых мужей достаточно, если они смогут уразуметь и высказать то, что само по себе истинно, как все обстоит на самом деле. Ведь когда таковое, чем бы оно ни являлось, будет по закону истины открыто и беспримесным установлено, все содержащее что — то иное й прикидывающееся истинным будет изобличено[1565] как чуждое истинно сущего, неподобное ему и, скорее, кажущееся, нежели сущее. Излишне и бороться с ними или с таковыми изъявителю истины. Каждый ведь утверждает, что владеет царской номисмой — и наравне с некоей истинной частичкой держит какого — то обманного идола. И только ты его обличишь, тут же за него заступятся и тот и другой. А если ты прямо утверждаешь истинное никем другим не опровергнутое слово, то все совершенно иное по содержанию опровергается само по себе благодаря непобедимому стоянию поистине сущего истинным. Хорошо, как мне кажется, это осознав, я и не поторопился говорить с элЛинами или с другими язычниками: мне ведь достаточно — и дай—το Бог! — прежде самому уведать истину, а потом, зная ее, подобающим образом о ней говорить.

2. Ты говоришь, что софист Аполлофаний[1566] бранит меня и называет отцеубийцей как нечестиво пользующегося достижениями эллинов против самих эллинов.

Справедливее было бы, однако же, нам ему сказать, что эллины нечестиво пользуются божественным против божественного, стараясь с помощью премудрости Божией ниспровергнуть божественное. Я уж не говорю о вере многих[1567], приземленно и страстно приверженных произведениям поэтов и почитающих «тварь паче Творца» (Рим. 1:25), но говорю, что и сам Аполлофаний нечестиво пользуется божественным против божественного. Ведь знание сущего[1568], правильно называемое им философией, а божественным Павлом названное премудростью Божией (см. 1 Кор. 1:21), истинных философов должно возводить к Виновнику и самого сущего, и ведения его.

И чтобы мне не обличать, вопреки убеждению, взгляды других лиц или его, скажу лишь, что Аполлофанию[1569], как человеку мудрому, следовало бы разуметь, что никак и никогда ничто небесное не может уклониться от своего порядка и движения, если только и к этому его не подвигнет Виновник и Содержатель его бытия, Творящий и Претворяющий все, согласно священному слову (см. Быт. 1:1; Дан. 2:21)· Как, удивляясь Тому, Кто обладает всепричинной и пренеизреченной силой, не почитает он и отсюда познаваемого нами истинно сущего всеобщего Бога, когда солнцу и луне[1570], по силе и статусу сверхъестественнейшим[1571], Он приказал быть совершенно неподвижными (см. Ис. Нав. 10:12–14) вместе со всем прочим и стоять в продолжении целого дня всем в одних и тех же знаках зодиака? И, более того, — когда все, и большее и объемлемое, так согласованно обычно движется* тогда вместе с объемлющим не двигалось им объемлемое. И — когда некий иной день почти утраивается[1572]по продолжительности, и в течение целых двадцати часов, или приблизительно такого времени