Я подошел ближе к проезжей части, чтобы рассмотреть, на что она указывает, и тут…

Женщину окутало некое подобие густого черного тумана. Дергающийся силуэт ее был виден внутри этого туманного кокона, но вопли звучали тише, будто темная пелена заглушала, растворяла в себе звуки. Теперь несчастная кричала как сквозь ватное одеяло и, продолжая биться и рваться, вдруг стала медленно, плавно подниматься в воздух. Некая сила отрывала ее от земли, увлекая ввысь, и это было завораживающее, нереальное зрелище. Чем выше она взмывала, тем тише становились ее крики, тем плотнее сгущался мрак, окутавший всю фигуру. Вскоре ее уже нельзя было разглядеть.

А потом чернота вдруг развеялась, как дым от костра на ветру, и пропала бесследно. Несколько минут – и нет уже ни женщины, ни темной дымки.

Застывшие по разные стороны дороги люди как по команде ринулись вперед, побежали в сторону супермаркета. Все побежали – и я побежал, не думая, не рассуждая.

Нельзя останавливаться, билось в мозгу. Ни единой мысли, ни одного чувства больше не было: ни жалости к пропавшей женщине, ни жалости к себе самому. Одно только желание – мчаться вперед, успеть спрятаться, не дать черному туману проглотить себя! Спастись!

Сумку, купленную недавно, но уже в другой жизни, я отшвырнул в сторону, чтобы не мешала. Теперь несся налегке, обогнал и женщину в красном, которая подволакивала ногу, и мужчину с ребенком. На какой-то миг мы поравнялись и посмотрели друг на друга. Девочка плакала, во взгляде мужчины плескалось отчаяние.

– Что происходит? – пропыхтел я и не узнал собственного голоса. Немудрено, ведь это был не мой голос – женский, чуть низковатый, грудной.

Мужчина покачал головой, ничего не отвечая. Не знал, а может, не хотел тратить силы на разговор. Я припустил сильнее, и вскоре мужчина с ребенком остались позади.

Вот только было ли это правильно – мчаться вперед?

Я бежал и бежал, пока люди, что неслись впереди, не начали один за другим оказываться в столбе черного вихря. Они взмахивали руками, принимались кричать, пытались вырваться, но безуспешно. По очереди, словно темные бескрылые птицы, поднимались они над землей и таяли, растворялись в бледном воздухе.

Их слизывало с улицы, и те, что оказывались ближе, в панике метались, вопили, резко меняли направление. Я озирался по сторонам – нельзя оставаться здесь, это опасно! Что бы то ни было, оно нашло нас, и теперь расправляется с нами, забирая одного вслед за другим!

– Бежим во дворы! Надо уходить с улицы! – вне себя заорал я чужим, женским голосом, срываясь на визг, и шарахнулся в противоположную от проезжей части сторону.

Парень, оказавшийся поблизости, хрипло закашлялся, глядя на меня. Взгляд у него было чумной, как у лошади, на которую налетел пчелиный рой.

– Некуда бежать! – натужно выкрикнул он.

Я и сам уже видел, что некуда. Дома сомкнулись, как великаны, ставшие плечом к плечу. Просветы между ними исчезли. Теперь это была сплошная кирпичная стена, поднимавшаяся ввысь, намного выше, чем мне помнилось. Линия домов тянулась вдоль дороги, конца и края ей было не видать.