Я отрицательно покачал головой, действительно как–то до этой книжки не добрался, несмотря на настоятельные рекомендации.

— В общем, возьмёшься читать, не верь всему, что там про Орден написано, они тут совсем не ангелы, какими хотят показаться. У них для персонала устроена реальная потогонная система, и если ты не готов отдать всего себя ради карьеры, то делать тебе в Ордене нечего. Я прежде думала, что справлюсь с любой трудностью в жизни, но теперь так уже не считаю, дорабатываю контакт и всё, с меня хватит! Ну что расселся? — она окинула меня сердитым взглядом, — бери сумку, кобуру и пошли, время не ждёт.

Стрелять по–ковбойски оказалось совсем непросто. Целый битый час я учился только правильно доставать револьвер из кобуры. Вернее не доставать, а резко за секунду выхватывать и стрелять одним движением руки. Тут обнаружились мелкие огрехи сделанной вчера конструкции, впрочем, они оказались не фатальными и можно на них не обращать особого внимания. Просто я вчера немного неправильно сделал пристёгивающийся кожаный ремешок–предохранитель, не позволяющей оружию случайно выпадать из кобуры. Теперь же этот ремешок болтался и мешал, когда я то выхватывал «Наган» то убирал его обратно. Пришлось сходить к техникам вбить ещё одну клипсу защёлку, куда и пристегивать этот болтающийся ремешок при необходимости. Ещё одной проблемой стало сразу правильно ухватить за рукоять револьвера, именно так, как нужно для стрельбы на одних рефлексах. Даже после полутора часов упорной тренировки я периодически совершал одни и те же ошибки, то чётко поражая мишени, то выпуская все патроны в молоко. Радовало, что этих ошибок становилось всё меньше и меньше. Я всё больше привыкаю к оружию, чувствуя его продолжением своей руки. Оксана категорично потребовала от меня, чтобы я каждый день в течение месяца продолжал тренироваться, дабы окончательно вбить стрелковые навыки в подкорку. Мол — «оружие должно стать неотъемлемой частью тебя самого, чтобы ты даже не успевал подумать, надо его применять или нет, а сначала стрелял, и только потом разбирался, стоило ли это делать. Думать и разбираться — удел живых, если ты не успеешь выстрелить, то заниматься этим тебе уже не придётся, или съедят или застрелят, тут всё строго. А где живёт мирный народ и относительно безопасно, там оружие опечатывают». Вот с такими кровожадными напутствиями от красивой девушки, которой очень нравилась роль моего персонального инструктора по стрельбе, я дострелял свой первый ящик патронов и начал расходовать следующий.

— Кстати, — сказала мне Оксана, когда настрелявшись до боли в руках, я чистил «Наган», а она перебирала свой «Глок», из которого выпустила дежурную пару магазинов, — наша мымра, посмотрев вчера на тебя, запретила задёшево продавать патроны к нему, — показала она рукой на револьвер, — да и сами «Наганы» сказала убрать подальше, не понравилось ей что–то.

— Жадная она, из принципа не хочет стать настоящей благотворительницей для бедных переселенцев, которые как я, перед выходом в большой мир, потренироваться захотят, — высказал первую же возникшую в голове мысль. — Вдруг у них также лихо получится.