– Так и вышло - бунтовщики, увидев, что убитые не падают, как взревут: «Мать крестная Богородица за нас!» - да и на приступ, едва пушек не отбили. Второй залп был уж картечью… Толпу от Спасских ворот на Красную площадь понесло, драгуны - за ней. Два дня была суматоха, господин генерал-поручик с коня не сходил. Теперь вроде народ притих, а тишина какая-то сомнительная, словно затаились… Вот тебе и весь экстракт.

– Розыск вели?

– По горячим следам не вышло, а теперь все тамошние, кто на Варварке живет, одно твердят - на солдат-де напали какие-то пришлые людишки, знать не знаем, ведать не ведаем.

– А сундук? - спросил Архаров.

– Что - сундук?

– Куда он подевался?

– А Бог его ведает. Солдаты, что шли его брать, побиты, подъячие исчезли, куда подевался посланный офицер - одному Богу ведомо, митрополит Амвросий принял мученическую кончину. И спросить про тот сундук некого.

– А помяни мое слово, сударь, сундук в этом деле главным свидетелем будет, - сказал Архаров. - Свеча эта всемирная - одно мошенничество. Мастеровой бы подождал, пока сундук доверху наполнится, и убрался бы с ним восвояси. Но сдается мне, в одиночку он бы это не затеял. Непременно сообщники должны быть. У кого-то же он там, возле Варварских ворот, жил? Как-то же кормился? Откуда-то же он взялся? Коли от хозяина убежал - так кто хозяин? Где-то же на ночь он тот сундук ставил? Попа того, на Кулишках, расспрашивать надо строго, дьячка, кто там еще при храме кормится? Просвирен! Что же вы?…

– Шустро ты соображаешь, сударь, - ответил недовольный майор. - Вы, преображенцы, больно высоко себя ставите. Еще бы - столица, славный полк! А вы тут за ворами погоняйтесь, на пожары ночью поездите! Учить-то легко! Не во всяком деле можно сыскать виновника, а тут еще и чума, люди прямо на глазах мрут. А вам кажется - приехали, оглянулись, пальцем ткнули - вон он, аспид, вяжите!

– Никого я не учу, чего ты разошелся? - спросил Архаров. - Просто соображения изложил.

Возможно, именно его спокойствие не понравилось майору полицейских драгун.

– Думаешь, сударь, коли его сиятельство велели тебе розыск произвести, то уж и лавровый венец пора плесть? Дудки! Мы, здешние, это дело насквозь видим, оно безнадежное. Можно наловить горемык, допросить с пристрастием, так они всех соседей в душегубы произведут, лишь бы спустили с дыбы и отпустили с миром. И доказательств - никаких.

Сидоров встал.

– Да что ты, сударь, в самом деле? - Архаров был уж и сам не рад, что выказал избыток ума. - Уже и слова тебе не скажи!

– Слово слову рознь. Ежели кому выслужиться охота - на то война есть. А засим позвольте мне, сударь, откланяться. Честь имею!

С тем обиженный майор и отбыл, а Архаров, из вежливости вставший, только поклонился ему в спину.

– Вот тебе и экстракт… - пробормотал он.

Майор сообщил чистую правду - вернее, ту часть правды, что была ему известна. Можно было, конечно, сразу уловить на его лице зарождение обиды, но Архаров полагал, что сейчас главное - выполнить распоряжение графа Орлова и начать плодотворный розыск, а не сводить извечные счеты между Москвой и Санкт-Петербургом. Потому и не придал значения двум-трем нехорошим взглядам - полагал, что майор обязан со своим раздражением справиться, и непременно справится.