Вдруг сзади, откуда-то из пройденной чащи, раздался пронизывающий звук, свистящий, скребущий по коже, взвивающийся на самые высокие ноты и не исчезающий, а словно продолжающий звучать, непонятным образом действуя не только на органы слуха, но и на нервные центры.

Алеша почувствовал, что у него мутится сознание. Он посмотрел на Илью Юрьевича, увидел за стеклом шлема его спокойное лицо, и ему стало стыдно за себя. Оглянулся на Доброва, встретился с. ним глазами и понял, что ему тоже не по себе.

Алеша вспомнил, что он уже слышал этот звук в первую проведенную в ракете ночь, но он звучал тогда через микрофон, который, очевидно, не мог воспроизвести все его совершенно невероятные обертоны.

Ветер дул порывами, пронося над вездеходом клочья тумана и сорванные ветви.

Невероятный звук усилился. Вездеход вильнул, накренился и осел.

Богатырев удивленно оглянулся.

Добров сник, опустив голову на грудь.

Алеша выронил из рук кинокамеру и скатился на дно вездехода.

Богатырев бросился поднимать его и почувствовал, что нарастающий звук разрывает ему голову, туманит сознание. Руки и ноги цепенели. Усилием воли сжав челюсти, он пересилил себя и поднял обмякшего Алешу, привалил его спиной к борту.

Алеша запрокинул голову, и вдруг глаза его стали совсем круглыми.

Илья Юрьевич взглянул наверх. В воздухе летел дракон… каким рисуют его китайские художники, с телом змеи, с перепончатыми крыльями…

Богатырев поднял ружье. Он не думал, Змей Горыныч ли перед ним или своеобразной формы птеродактиль. Он защищался.

Но в дракона не требовалось стрелять. Он камнем упал в болото, взвиваясь гибким телом, трепеща прикрывшими кочки крыльями.

Богатырев все понял.

По кочкам от леса к дракону быстро двигалось какое-то существо, гигантская ящерица с отвратительным роговым гребнем и отталкивающей злобной мордой.

Это страшилище не могло летать, но обладало способностью сбивать летающие жертвы парализующим свистом.

Богатырев взял на мушку нового врага.

Тот сделал последний прыжок и обрушился на превосходившего его по размерам змеевидного дракона. Затрепетал гибкий хвост жертвы, попытались двинуться крылья. Свистящий ящер рвал лапами чешую на горле дракона, спешил впиться в него пилообразными челюстями.

Богатырев выпустил гранату в «Соловья-разбойника», как мысленно назвал он ящера.

Граната взорвалась на панцире ящера и не причинила ему никакого вреда, только разъярила его. Очевидно, его шкура была подобна броне.

Увидев противника, ящер изогнулся дугой, готовясь к прыжку.

Богатырев видел, как стали раздуваться его бока. Над болотом забился, как в конвульсиях, ужасающий звук. Если бы миллионом ножей одновременно провести по миллиону тарелок, если бы отвратительно скрипнули миллион резиновых мячей, если бы визг пилы смешался с визгом поросенка, если бы все эти звуки слились воедино и перешли за пределы слышимого в область ультразвука, лишь тогда можно было бы получить представление о том, что услышал Богатырев. Встрепенувшиеся было во время паузы Алеша и Добров вновь свалились, парализованные. Богатырев, защищенный шлемом, борясь с помутнением сознания, выстрелил в диковинного зверя второй гранатой, но также безрезультатно. Тот уже прыгнул к вездеходу, уверенный, что новая жертва от него не уйдет.