— Ната, начинай!
Ведьма вытянула руки в сторону хряка — так ей было легче сосредоточиться. Я продолжал изображать ленивую пародию на корриду, и только третий участник эксперимента старался от всей души… или нет? Минута прошла. Вторая… прошла.
— Наташа?
— Я пытаюсь!
Третья… скоро введённая кровь потеряет свою силу. Что-то не так. Что-то я не учёл. Вот только что? У Шрама нет своей воли, превращение в тварь запускается самим животным… Хмм. Если так подумать — жизнь любого дикого зверя есть непрестанная борьба за выживание. Риск для жизни — часто много раз в день. Но на границах Шрама есть обычные звери. Их довольно много — гораздо больше, чем тварей. Значит… значит — обычного желания выжить или уничтожить противника недостаточно, получается?
— Сейчас — дави на полную! — приказал ведьме я, одновременно помогая себе ускорить движения Жизнью. Ну — пан или пропал!
— ХРИИИФФХХ!!!
Больше я не сдерживал удары и следил лишь за одним — не прикончить животное сразу. Да, живодёрство, и, поверьте, мне этот процесс ничуть не доставлял удовольствия. Но если ставить на весы жизнь (и смерть) одной свиньи и нескольких деревень — я выбираю людей!
— ХРФФФФ!!! — два удара задели гортань, и противник больше не мог визжать, только хрипеть. А ещё хряк понял — отстоять свою жизнь не удастся, и потому пошёл в атаку, не обращая внимания на удары… вот только я был сильнее. Тупо сильнее. Обычно, ощутив тщетность попыток хотя бы отомстить обидчику перед смертью, зверь сдаётся — но тут смесь гормонов всё ещё действовала. Идеальные же условия?
— Пожелай, чтобы он отомстил! — скорее по наитию выкрикнул уточнение я, одновременно подбивая хряку переднюю ногу. Ну всё — если и это не сработает — оборву мучения. Конкретно эта свинья сделала для науки все, что могла…
…Момент трансформации я уловил только потому, что внезапно и разом потухли линии Жизни в районе почек хряка. И ещё взгляд теперь уже твари неуловимо изменился — но хрен бы я что заметил, если бы не всматривался специально. Потому примерно вдвое более быстрый рывок с опорой на выведенную из строя ногу всё равно пронёс раздумавшую умирать тушу мимо меня. На примере Баюна я знал: мутация происходит вовсе не мгновенно. Изменения в организме подопытного нарастали лавинообразно: пока мутант разворачивался, кровоточащие раны прямо на глазах стянулись, жировой слой под шкурой сгинул как не было, зато мускулатура налилась. Впрочем, буквально в считанные удары сердца вылезшая жёсткая щетина полностью закрыла всё ещё грязно-розовые бока, мешая наблюдению.
— Ната, хватит! — я вдруг понял, что ведьма всё ещё стоит с вытянутой рукой, ещё и зажмурившись для верности. От моего окрика девушка вздрогнула, и, похоже, подопытный тоже что-то почувствовал, поворачиваясь в сторону человека, которого всё время до этого игнорировал. Ну нет, так мы не договаривались! Хряк, то есть уже секач, наверное, здорово удивился, почувствовав тяжесть в районе холки. И это было последнее, что он почувствовал, гарантирую: вгонять острие эльфийского копья между основанием черепа и шеи, перерубая спинной мозг, я ещё не разучился. Хирургическое обезглавливание!