Это была как раз одна из таких универсальных фраз. Ну кто же не думает про себя, что он честный и тем более открытый? И кто из сидящих в тюрьме не считает, что именно за прямоту свою и пострадал?
– Ну? – уже не так иронично спросил сосед.
– Были вы человеком видным, но слишком болели за дело…
Собственно, об этом Солонину рассказал сам сосед, когда обмолвился о частых поездках за границу.
– Положим…
– В общем, вас подставили…
Эта весьма туманная фраза, однако, подействовала.
– Как вы это делаете? – спросил сосед.
– Смотрю вам в глаза, – пожал плечами Солонин.
– А ведь правда, – покачал головой сосед. – Меня Евгением Ивановичем зовут. А вас?
– Виктор, – еле выговорил Солонин. В такую удачу он и поверить не мог. – Коровьев, если не ошибаюсь?
Вот на этот раз сосед удивился по-настоящему.
– Вы слышали? Нет, меня не вызывали еще… Откуда вы знаете?…
– Смотрю вам в глаза…
Через полчаса оба арестанта лежали на нарах и горячо шептались о том, что их волновало больше всего в эту минуту.
– Я вижу, вы действительно что-то знаете. Вполне возможно, что вы подсадная утка, мне говорили, что здесь даже стены слышат, но я не боюсь. Мне нечего скрывать. Я выполнял задание правительства…
– А кто конкретно разрабатывал план?
– Да особого-то плана и не было. Как говорит наш премьер: хотели, как лучше, а получилось, как всегда. Вы же понимаете, что «Марс» нас просто грабит. Целые десятилетия грабит. Неужели у нас нет мастеров, которые смогли бы гранить алмазы. Да, уверяю вас – есть! Они у меня на учете! И высочайшего класса! Левши! Почему же мы должны из года в год соблюдать эти кабальные условия?
– Ну так не идите на них…
– Сказать просто. Рынок-то весь в руках Аффенгеймера. Он и блоху туда не пропустит, даже если ее сам Левша подкует.
– Ну, – поторопил Солонин.
– Вот и решено было – создать эту несчастную компанию, «Голден АД», чтобы она выступила на рынке самостоятельно. Конечно, что-то пришлось бы отстегнуть «Марс», но у нас был бы свой канал сбыта.
– Однако все пошло не по сценарию, – подсказал Солонин.
– Именно. Именно не по сценарию. Кто-то закрутил какую-то другую пластинку…
– Кто? – как бы ненароком спросил Солонин.
И этот вопрос вдруг заставил Коровьева мучительно скривиться, закрыть глаза и замотать головой, словно он отмахивался от страшного наваждения.
– Нет-нет, даже не спрашивайте… Мне и думать боязно…
– Малинов? – пошел ва-банк Солонин.
Коровьев вскинулся.
– Вы и о нем знаете?
– О нем кто только не знает…
Коровьев помотал головой.
– Ой, боюсь, не он…
Солонин прижал свои губы к уху Коровьева и прошептал еле слышно:
– Чабрец?
Коровьев не ответил, только прикрыл утвердительно глаза.
Глава 45. Германия, Гармиш-Партенкирхен
– Кривое не может сделаться прямым… Кривое не может сделаться прямым. – Мамонтов метался по комнате, как недавно метался по камере старик. – Он уже готов и ничего не расскажет. Ничего. Все, что мог, уже рассказал. Думай, Гоша, думай…
– Алло, Джек. – Он набрал телефон Фрэнки. – Ты никогда не слышал такой поговорки – кривое не может сделаться прямым?
– Нет, никогда. – Джек засмеялся. – Это что, Кати твой пенис увидела?