— Я не могу идти, хозяин, — пожаловалась я. — Позволь мне ползти за тобой к мехам.

Он закинул щит за спину, привязал к нему копье. Его руки мягко подхватили меня, я склонила голову ему на плечо, и oн понес меня через мост, к следующему мосту, к Башням Воинов.

Я подала ему вино.

Кроме меня, девушек в его доме не оказалось. О, я хорошо понимала, что это значит! Единственный мужчина — полный хозяин, и единственная женщина — абсолютная рабыня. Безупречное рабство, в котором двое идеально подходят друг другу, в котором друг для друга они — все на свете.

Одним мужчинам это дано, другим — нет. Многое завися? от того, встретит ли мужчина свою, ту самую рабыню, а женщина — своего, того самого хозяина.

Именно это — хоть говорить об этом с Клитусом Вителлиусом я и не смела — и произошло с нами. Думаю, сознавал это и он.

Я подала ему вино. Он дал и мне выпить из чаши. Высокая честь! Знак его отношения ко мне. Пить с того же края, которого касались его губы, я, разумеется, не осмелилась.

Я отставила чашу. По его знаку расстелила меха любви — не на ложе, в ногах. Я — рабыня. Покои освещала лишь неяркая лампа.

Клитус Вителлиус махнул рукой — и я откинулась на меха в ногах ложа. Скинув тунику, он опустился рядом. Замети0 было, что едва сдерживается, чтобы не наброситься на меня.

— Я твоя! — Я протянула к нему руки. — Возьми меня хозяин.

— Я неравнодушен к тебе, — признался он.

— Будь сильным со мной, хозяин, — пристально глядя на него, прошептала я. — Я не хочу бросать тебе вызов. Не хочу сражаться с тобой. Хочу служить тебе, любить тебя. Хочу отдать тебе все, до конца, без остатка.

Он не сводил с меня глаз.

— Ты не понимаешь, хозяин? Будь у меня выбор, я выбрала бы не свободу, а твои оковы.

Женщине — это я хорошо усвоила — приходится выбирать между любовью и свободой. И то и другое по-своему ценно. Каждая выбирает по себе.

— Но я не оставил тебе выбора, — проговорил он.

— Конечно нет, хозяин. Ты — горианин.

— Может, я тебя продам ..

— Можешь делать со мной что хочешь, хозяин.

Я в полной его власти — я только рабыня в оковах. Он, казалось, разозлился.

— Принеси мне вина, хозяин, — обронила я. Он изумленно воззрился на меня.

— Девушка всего лишь проверяет хозяина. — Я улыбнулась. И тут он с размаху ударил меня по лицу. Больно! Я почувствовала вкус крови.

— Думаешь, — спросил он, — если я к тебе неравнодушен, значит, буду с тобой слаб?

— Нет, хозяин, — выдавила я.

На меня падала тень от рабского кольца. Рядом на полу лежала прикрепленная к кольцу цепь и ошейник.

Он приладил тяжелый ошейник мне на шею поверх легкой стальной ленты — приковал меня к кольцу в ногах ложа. Рука его коснулась моего тела.

— Я вижу — ты будешь сильным со мной, хозяин.

— Ну и дурак же я, — процедил он, — вбил себе в голову земную девку.

— Я одного хочу — любить тебя, служить тебе, хозяин.

— И все же ты хороша.

— Девушка благодарна хозяину, если он считает ее привлекательной.

— Так ты выбрала бы рабскую долю? — вспомнил он.

— Да, хозяин.

— Шлюха.

— Да, хозяин.

— Решать все равно буду я.

— Да, хозяин.

— И я решил…

— Да, хозяин, — произнесла я с мольбой.