И тем не менее страх угнездился в его сердце глубоко и неистребимо. Дэнни пугало то загадочное слово, что отразилось в зеркале его души.

Джек припарковал «фольксваген» напротив аптеки в торговом центре «Тейбл меса» и выключил зажигание. Снова задумался, не пора ли раскошелиться и заменить бензонасос, но в который раз убедил себя, что не может пойти на такой расход. Если маленькая машинка дотянет до ноября, ее так или иначе придется со всеми почестями отправить на покой. К ноябрю снег в горах ляжет выше крыши «жука»… Быть может, даже выше трех «жуков», поставленных друг на друга.

– Я хочу, чтобы ты подождал меня в машине, док. Куплю тебе шоколадный батончик.

– А почему мне нельзя с тобой?

– Я должен позвонить по телефону. Дело очень личное.

– Вот почему ты не стал звонить из дома?

– В самую точку.

Уэнди настояла на домашнем телефоне, хотя с деньгами было туговато. Она напирала на то, что, имея маленького ребенка, особенно такого, как Дэнни, подверженного периодическим обморокам, им никак не обойтись без связи. И мало того, что Джеку пришлось наскрести более тридцати долларов на установку, он еще и внес девяносто баксов залога, а это действительно стало ударом по семейному бюджету. И ведь до сих пор телефон не понадобился им ни разу. Лишь дважды кто-то ошибся номером.

– Тогда купи мне «Бейби Рут», ладно?

– Хорошо. Только сиди смирно и не играй с рычагом коробки передач, договорились?

– Да. Я буду рассматривать карты.

Когда Джек вышел из машины, Дэнни открыл бардачок и достал пять помятых карт из тех, что бесплатно раздавали на автозаправочных станциях: Колорадо, Небраска, Юта, Вайоминг, Нью-Мексико. Ему нравились дорожные карты. Он любил водить пальцем вдоль обозначенных на них трасс. Лично для него пять новых карт стали самым приятным приобретением после их переезда на запад.

Джек зашел в аптеку, взял батончик для Дэнни, газету и октябрьский номер журнала «Райтерз дайджест». Протянул девушке за кассой пятерку и попросил дать сдачу двадцатипятицентовиками. Сжимая мелочь в кулаке, направился к будке телефона-автомата, стоявшей рядом с аппаратом для изготовления ключей, и зашел внутрь. Из будки, сквозь три стекла, он мог видеть сидевшего в «жуке» Дэнни. Голова мальчика склонилась к картам. Джека охватила волна почти безысходного чувства любви, от которой на его лице появилось каменно-мрачное выражение.

Вероятно, вполне можно было сделать этот обязательный благодарственный звонок Элу из дома; он уж точно не собирался говорить ничего такого, что покоробило бы Уэнди. Но вмешалась его гордость. В этот период жизни он был склонен всегда прислушиваться к голосу собственной гордости, потому что, кроме жены и сына, шестисот долларов на чековой книжке и помятого «фольксвагена» шестьдесят восьмого года выпуска, гордость принадлежала к числу того немногого, чего он еще не лишился. Если разобраться, только она принадлежала ему одному, и никому больше. Даже банковский счет он делил с женой. Всего лишь год назад он преподавал в одной из лучших школ во всей Новой Англии. У него были друзья – хотя их состав заметно поменялся с тех пор, как он «завязал», – остроумные люди, в основном такие же преподаватели, которых восхищали его нестандартная манера общения с классом и стремление стать настоящим писателем. Еще шесть месяцев назад дела шли очень хорошо. Внезапно у них появилось достаточно денег, чтобы начать понемногу откладывать впрок и завести сберегательный счет. Когда он выпивал, денег вечно не хватало, пусть в барах за него частенько расплачивался Эл Шокли. А теперь они с Уэнди даже начали робко обсуждать возможность подыскать себе жилье попросторнее и внести примерно через год первый взнос. Пусть это будет старый фермерский дом, на ремонт которого потребуется шесть или семь лет. Разве это проблема? Они еще так молоды, черт возьми! У них полно времени.