Свернул на проселочную дорогу. А я отвела взгляд и вдруг поняла, что меня держало, как магнитом, а сейчас отпустило, и осталась легкая дрожь в теле.

— Я пыталась хоть что-то вспомнить. Извини.

— Ты не умеешь лгать. Признайся, что рассматривала меня.

— Еще чего. Тоже мне. Ты самоуверенный нахал.

— Оооо, это нежнейший комплимент. Да ладно, расслабься. Меня всегда рассматривают женщины. Я привык.

Какой же он мерзавец. Поразительный мерзавец, сексуальный мерзавец, умопомрачительный мерзавец. О божеееее. Я, правда, это думаю?

Он закурил, и я откинулась на спинку сиденья.

— Дашь и мне сигарету.

— Да щазззз. Мелкая. Когда-то много лет назад мы с тобой договорились, что ты при мне не куришь.

— Да ладно… и я послушалась?

— Конечно.

— Чего это? Тоже мне, большой и страшный серый волк.

— О, дааа. Все верно. Ты меня боялась, маленькая Красная Шапочка.

Он снова смеялся, но уже иначе и очень заразительно. В его синих глазах плясал миллион сумасшедших чертей, и это настроение передалось и мне. Я вдруг подумала, что остро реагирую на малейшую смену его настроения и вторю ему совершенно невольно. И эта проклятая улыбочка. Ее нужно запретить законом. На нее нужно наложить штраф.

— Запрещал мне курить, а сам куришь. При мне. Быть пассивным курильщиком — это также опасно.

Продолжает смеяться, но сигарету выкинул в окно.

— Рядом со мной, Даша, тебя ждет намного больше опасностей, чем сигаретный дым.

Выпустил кольца дыма в другую сторону, а я во все глаза смотрела на его губы и думала о том, что это непередаваемо эротично… невыносимо эротично. Эти губы и дым… И тут же отвернулась. А ведь у меня был парень. И кто это был? Почему он не звонит и не приезжает? Почему мне никто о нем не рассказывает? Кто взял мою девственность? Я кого-то любила?

— Мы приехали, — сказал Максим и затормозил у небольшого здания, обнесенного забором, из-за которого слышался собачий лай, а над воротами было написано "Подари Жизнь". Частный приют для домашних животных.

— Вот куда ты ездила почти каждый день.

И вышел из машины.

Ни один человек не может стать более чужим, чем тот, кого ты в прошлом любил.

Эрих Мария Ремарк

Я трепала между ушей то огромную черную немецкую овчарку, то рыжую. Они счастливо виляли хвостами и прыгали на меня, облизывая мне лицо, повизгивая, как раненые поросята. Они меня узнали, а я нет. И вначале, когда открыли вольер и на меня понесся этот огромный медведь с бархатной черной шерстью, а за ним выскочила вторая овчарка, вывалив язык и поскуливая, я оторопела.

— Это Демон и Молли. Их нашли в канализационном люке. Ты ездила с бригадой спасателей, и их доставали оттуда при тебе.

Я гладила лоснящуюся черную голову, а второй рукой — рыжую и жмурилась, когда Дем вылизывал мое лицо и покусывал мне скулу от счастья.

— Им было месяца три или четыре. Перебитые лапы, сломанная челюсть у него и перебитый хребет у нее, не стоячие уши у обоих. Ты хотела забрать их к… к себе домой после карантина и прививок. Но… попала в аварию. Они тебя обожают. Вот что значит собачья преданность. Не забыли… тебя.