— Вот и Приют искателей, Джек, — улыбнулась Мэри Баклз. — Добро пожаловать домой, сынок!

Джек медленно, словно зачарованный, двинулся к старинной площади.

— Значит, искатели здесь и живут? — спросил он подружку.

— Ну, в общем, да… так говорят. — Гвен шла рядом, испытывая, судя по всему, такое же благоговение. — Впрочем, как я уже упоминала, министерство переживает не лучшие времена, едва держимся на плаву. Персонала почти нет, ждём, когда появятся четырнадцатые… А двенадцатые — кто где… в Австралии, Гонконге, Швейцарии — растят тринадцатых. Сюда являются только за спецзаданиями.

— Вот, оказывается, почему отец вечно мотался по свету… — Джек обернулся к матери с огоньком надежды в глазах. — А что одиннадцатые, неужели никого не осталось?

Мэри Баклз покачала головой:

— Мне очень жаль, Джек, но все наши с папой рассказы — чистая правда. Оба твоих деда скончались. Ужасный был год! Вскоре после того как двенадцатые вошли в возраст, умерло сразу трое одиннадцатых — целая серия несчастных случаев. Четвёртый, Эдвард Таннер, прикован к инвалидному креслу, но несмотря на это, преподаёт историю в Кембридже.

Джек поднял глаза к окнам верхнего этажа:

— Если все умерли, то кто же там сейчас?

Медный ключ подошёл и к двери дома Баклзов. Гвен ступила на порог следом за Джеком, и её веснушки вспыхнули от удовольствия. Мэри Баклз повесила пальто на вешалку за дверью, достала оттуда же длинную медную горелку и зажгла газовую люстру в прихожей — так привычно, будто вернулась домой из долгой поездки. Она обернулась к Джеку и Гвен и кивнула в сторону лестницы:

— Вы идите наверх, а мы с Сейди похозяйничаем пока на кухне.

Наверх вели четыре пролёта ступенек. Джек провёл рукой по резным перилам, на которых толпились всевозможные животные: соколы, пантеры, волки… На стенах он насчитал одиннадцать мужских портретов с одиннадцатью вариантами своего собственного лица и в костюмах одиннадцати различных эпох. Наверху оказался освещённый кабинет, занимавший весь этаж и заставленный высокими книжными шкафами и мягкой мебелью. Тем не менее Джек испытал разочарование, никого не встретив. До сих пор в глубине души у него тлел огонёк надежды, что в уютном кабинете его ждёт отец, готовый поведать чудесную историю своего освобождения, и тогда о предстоящих тяжких испытаниях можно будет забыть.

Джек оглянулся на лестничную площадку, где всё ещё стояла Гвен. Она широко развела руками и улыбнулась:

— Ну как тебе ваш семейный «шкафчик»?

Он кивнул, осматриваясь по сторонам. Никаких тёмных углов и таинственных запертых сундуков, у небольшого письменного стола под окном нет даже выдвижных ящиков.

— Где же первый Джонни Баклз мог спрятать Искру?

Девочка пожала плечами:

— Мне-то откуда знать? Я здесь никогда не была. Если честно, до сих пор не верится, что нам удалось зайти так далеко.

Джек нахмурился. Здесь обязательно должен быть какой-то тайник или потайная дверца, надо просто их разглядеть. Он вышел на середину комнаты и сосредоточился, пытаясь поймать свои ощущения.

Так, посмотрим. Во-первых, стол… Пустой, лежит один блокнот да деревянный глобус парит в воздухе над подставкой — интересно, конечно, но не то, что нужно. Окно над столом. Золотистое цветное стекло с изображением сокола в полёте — по виду старинное и насыщенное разными минералами, как в окошке Баркингской колокольни… А это что? Пурпурный свет пробивается из-под книжных шкафов у одной из стен — совсем слабый, почти невидимый.