— Как у вас обстоят дела?

— Ты знаешь, кому принадлежит пансионат «Чистые ключи», где останавливался Погодин?

— Нет. Кому?

— Точнее, принадлежал — Виталию Левченко!

— Выходит, мы были правы — Левченко стоял за всей этой аферой?

— Именно он. Со следователем мне удалось наладить контакт и с его помощью покопаться в счетах Левченко. Выяснил, и где дом «Драгомысловских». В советские времена там находились радиолокационная станция и казарма для обслуживающего персонала. Станцию убрали, а казарма постепенно разрушалась. Десять месяцев тому назад это строение и земля вокруг него были куплены. Владелец поручил строительной компании перестроить имеющееся здание. Угадай с одного раза, кто стал владельцем казармы и заключил договор о строительстве?

— Левченко?

— Молодец, куплю тебе мороженое по возвращении.

— Но тогда выходит, что, организовывая все это, Левченко тем самым невольно подготовил свое убийство! Ведь главные улики на Погодина были организованы в этом доме.

— Еще интереснее, кто является главным претендентом на наследство, притом немаленькое, миллионное, покойника Левченко.

— Не хочу гадать!

— Дмитрий Погодин — наш клиент, сводный брат Левченко.

— Погодин — это ваш клиент. Вы забыли, что уволили меня.

— Не обижайся. Что мне было делать, раз ты своей глупой выходкой в модельном агентстве взбесила Валерию? Погодин — пластилин в ее руках, и он потребовал твоего увольнения. Теперь ты нашла «Драгомысловского», и он твой должник. Думаю, теперь даже Валерия не сможет этому воспрепятствовать. Так что ты восстановлена в должности без потери зарплаты. И, конечно, не обойдется без приличной премии. Заслужила!

— Тогда я возвращаюсь, а то думала тут остаться на ПМЖ.

— Не забывай — тебя ждет тетя! И я тоже.

Вернувшись утром, Оксана, не заходя домой, помчалась на работу. В приемной ее встретила Любовь Михайловна, занятая обычным занятием — чтением детектива.

— Павел Андреевич отсутствует, — сообщила она.

— Меня восстановили на работе. — Оксана присела на диванчик для посетителей.

— Поздравляю, юридически тебя Павел Андреевич и не увольнял, даже велел протабелировать.

— Какие тут новости?

— Шеф снова прокололся с амурными приключениями и вчера вечером перевез сюда чемоданы, а возможно, и ночевал здесь. Хотя в последнем я сомневаюсь — он всегда находит место, где может преклонить свою романтическую голову на чужую подушку.

— У него все так серьезно?

— Это «серьезно» у него бывает минимум раз в год. Недельку подержит тут чемоданы, затем явится с повинной к жене. А женщины — дуры, так что и она уши развесит и простит кобеля. Он пару месяцев будет вести себя примерно, а затем снова возьмется за старое.

— Вы на месте жены его не простили бы?

— Я — нет! Разве только с условием кастрации.

— Зачем он вам в таком состоянии был бы нужен?

— Работа в доме для мужчины всегда найдется — я живу в частном секторе.

У Оксаны на язычке вертелся вопросик: «Замужем ли вы, Любовь Михайловна?» Но задавать вслух его не решилась, предположив, с учетом ее агрессивности, что нет, возможно, была, но давно.

— Я замужем двадцать лет! Муж у меня не кастрирован и не кобель. Он знает, во что ему в случае чего это выльется! — сказала Любовь Михайловна, словно прочитала ее мысли, и торжествующе посмотрела на Оксану.