– Ладно, не умри от любопытства, – сказала Марилла саркастически. – Ты можешь идти, но ты должна вернуться через десять минут, помни об этом.

Энн помнила и вернулась в оговоренное время, хотя, вероятно, никто никогда не узнает, чего ей стоило ограничиться десятью минутами для обсуждения важной новости Дианы. Но, по крайней мере, она с толком использовала их.

– О, Марилла, представьте! Вы знаете, что завтра день рождения Дианы. Ну, и ее мама сказала ей, что она может пригласить меня после школы, чтобы я осталась на ночёвку. Приедут её родственники из Ньюбриджа на больших санях, чтобы завтра вечером пойти на концерт в дискуссионный клуб. И они возьмут нас с Дианой на концерт – если вы позволите мне пойти, Марилла. О, я так взволнована!

– Можешь успокоиться, потому что ты туда не пойдёшь. Ночевать лучше у себя дома в своей постели, а что касается концерта в клубе, то это все ерунда, и девочкам не должно быть позволено ходить в такие места.

– Я уверена, что дискуссионный клуб – это респектабельное место, – сказала Энн.

– Я не говорю, что это не так. Но не разрешу тебе ходить по концертам и проводить ночь не дома. Странное времяпровождение для детей. Я удивлена, что миссис Барри позволила Диане идти.

– Но это ведь особый случай, – просила Энн, готовая заплакать. У Дианы только один день рождения в год. День рождения – не обычное событие, Марилла. Присси Эндрюс собирается рассказать стихотворение «Вечерний звон не должен быть слышен сегодня». Это такое высокоморальное произведение, Марилла, я уверена, что мне будет полезно его услышать. А хор будет петь четыре прекрасных трогательных песни, которые очень похожи на религиозные гимны. И, Марилла, священник тоже собирается принять участие, да, действительно, он собирается сказать речь – это ведь примерно то же самое, что проповедь. Пожалуйста, можно я пойду, Марилла?

– Ты слышала, что я сказала, Энн, не так ли? Сними ботинки сейчас же и ложись в постель. Уже девять.

– Только еще одно слово, Марилла, – сказала Энн, предпринимая последнюю попытку уговорить её. – Миссис Барри сказала Диане, что мы могли бы спать в комнате для гостей. Подумайте о чести, которую окажут вашей маленький Энн.

– Это большая честь, но тебе придется обойтись без неё. Иди спать, Энн, и не хочу больше услышать ни слова от тебя.

Когда Энн, со следами слез на щеках, печально пошла наверх, Мэтью, который, по-видимому, крепко спал в гостиной в течение всего диалога, открыл глаза и решительно сказал:

– Ну, Марилла, я думаю, ты должна позволить Энн пойти.

– Я так не думаю, – возразила Марилла. – Кто воспитывает этого ребенка, Мэтью, ты или я?

– Ну, ты, – признал Мэтью.

– Тогда не вмешивайся.

– Ну, я и не вмешиваюсь. Разве это вмешательство, если у меня есть собственное мнение? И я считаю, что ты должна позволить Энн пойти.

– Ты сказал бы, что я должна разрешить Энн отправиться на Луну, если она захочет – не сомневаюсь в этом, – любезно ответила Марилле. – Я могла бы разрешить ей переночевать у Дианы, если бы этим всё и ограничилось. Но я не одобряю планов по поводу концерта. Она может там простудиться, да и забьёт себе голову всякой ерундой и переволнуется. Это выбьет её из колеи на целую неделю. Я знаю этого ребенка и знаю, что будет хорошо для неё – лучше, чем ты, Мэтью.