Энн посмотрела на неё с живым интересом.

– О, Марилла – но что произошло – почему вы не…?

– Мы поссорились, и я не простила его, когда он попросил меня об этом. Я хотела простить его через некоторое время. Но я была задета за живое и разозлилась на него, и хотела наказать его сначала. А он не вернулся. – Все Блайты были очень гордыми. Но я всегда сожалела, что не простила его, когда у меня был шанс.

– Значит, и в вашей жизни было немного романтики, – тихо сказала Энн.

– Да, я полагаю, можно назвать это так. Ты и представить не могла, глядя на меня, не так ли? Но никогда не нужно судить о людях по их внешности. Все уже забыли обо мне и Джоне. Я сама забыла. Но все вспомнила, когда увидела Гилберта в прошлое воскресенье.

На следующий день Марилла пошла в город и вернулась только к вечеру. Энн проводила Диану к фруктовому саду за склоном, а вернувшись, обнаружила на кухне Мариллу, сидящую за столом и подпирающую голову рукой. Что-то в её унылой позе заставило сжаться сердце Энн. Она никогда не видела Мариллу такой слабой и поникшей.

– Марилла, Вы очень устали?

– Да, нет… я не знаю. – Слабо произнесла Марилла, поднимая глаза. – Наверное, я устала, но я об этом не думала. Дело не в этом.

– Вы были у окулиста? Что он сказал? – встревожилась Энн.

– Да, я была у него. Он проверил мои глаза. Он говорит, если я перестану читать и покину шитьё, оставлю любое занятие, требующее напряжения зрения, и, если постараюсь не плакать, и буду носить очки, то моё зрение не будет ухудшаться, а головные боли пройдут. Но, если я не перестану всё это делать, то стану слепой как крот через полгода. Слепая! Энн, представь себе!

После испуганного вскрика Энн минуту молчала. Ей казалось, она НЕ может произнести ни слова. Затем она проговорила бодро, но прерывающимся голосом.

– Марилла, НЕ ДУМАЙТЕ об этом! Вы знаете, что он дал Вам надежду. Если Вы будете осторожны, то не потеряете зрение. Если его очки помогут излечиться от головной боли, это было бы просто замечательно.

– Я не питаю особой надежды. – Произнесла горько Марилла. Что это за жизнь, если я не могу ни читать, ни шить, ни делать ничего такого? Я или слепая или… мёртвая. И о слезах… я ничего не могу поделать с этим, когда мне одиноко. Но сейчас, об этом лучше не говорить. Если ты приготовишь мне чашечку чая, я буду очень благодарна. Я почти успокоилась. Заклинаю, не говори пока никому об этом. Я не вынесу, если люди начнут приходить сюда, расспрашивать, выражать сочувствие и будут толковать об этом.

Когда Марилла пообедала, Энн настояла на том, чтобы та легла в постель. Затем она подошла к восточной стене, села в темноте у окна, испытывая сердечную муку, и дала волю слезам. Как печально всё изменилось с той ночи, когда она вернулась домой! Тогда она была полна надежд, радости и будущее казалось таким многообещающим. Энн казалось, что прошли годы с тех пор. Но засыпая, на её губах появилась улыбка и сердце успокоилось. Она смело взглянула в лицо своему долгу и нашла в нём товарища, каким он и есть, если мы открыто его встречаем.