— Зато твои — орлы, — он истерично усмехается, — Смори, как бате моему хорошо могилку капают. А может это вам на всех?

— Если мы через пол часа в город не вернёмся, — я говорю давяще, но тихо, — Мои парни тридцать человек твоих уложат. И старшие тебе этого беспредела не простят. По этапам пойдёшь, пока, как псина не сдохнешь, — зло сплёвываю последние слова.

Пистолеты дёргаются в руках Тимура, я панически ощущаю, что он не в себе и сейчас на все способен. Одним рывком подлетаю к Зорину и, придушившая, опрокидываю на спину.

Тишину леса прошивают два выстрела, вспугивая летучих мышей, которые с писком проносятся над нашими головами.

— Сука! — я сдавливаю его горло сильнее, — Да не при делах мы с батей твоим! Нахер он нам сдался! Ты сам подумай! — шиплю ему на ухо, и чувствуя на своём затылке холод приставленного оружия, медленно разжимаю захват и откатываюсь в сторону.

— Скажи чтобы все стволы опустили, — киваю на парней, которые продолжают держать на прицеле брата.

— Пацаны отбой, — тихо хрипит Тимур и растирает горло.

— Двадцать минут у нас осталось, — я поднимаюсь на ноги под прицелом его оружия, — Говори, чего хочешь!

Мы смотрим друг на друга убивая одними глазами. Нам нет смысла драться — с детства стояли в спаррингах и победителя не случилось ни разу. Я вспоминаю, как был зол, когда только один верил, что отец убит, а остальные, даже Ярослав, уверяли, что был несчастный случай. И почти понимаю сейчас Тимура, но совершенно не согласен с методами.

— Я нашёл эту бабу, что отца завалила, — сипит Зорин.

— Так чего бы тебе у неё не спросить, как дело было? — я зло оскаливаюсь.

— А она молчииит, — он усмехается, — Еле дышит, сука, но молчит…

— И при чем здесь моя семья? — прерываю его жестко.

— Если ты не при делах, — Тимур ставит пистолеты на предохранители и убирает за пояс, — Тогда докажи это. Найди виновных. Я буду ждать неделю. А потом начну мочить то, что тебе дорого, — он кивает в сторону брата и парней.

— Только дёрнись, Зорин, — рычу ему в лицо, — И я лично тебя завалю.

Он с едкой ухмылкой разворачивается ко мне спиной, даёт отмашку своей охране сниматься и рассаживаться по машинам.

В моих венах пульсирует адреналин. Кожу морозит, а в груди мешает вдохнуть банальное чувство страха. Потому что теперь нам всем есть кого терять!

— Миха, — сбоку раздаётся голос Ярослава, и я, приходя в себя от нервного коматоза, срываюсь к ним.

— Как, блять вышло так? — непонимающе смотрю на четверых мужиков, которые лежат друг на друге возле кучи свежей земли и начинают истерично ржать.

— Я думал, что пиздец нам, — стонет Алексей, — Буду этот день, как второй день рождения отмечать.

— Ноги от сырости околели, — усмехается Ярослав и скидывает с ног ботинки, — Сигарету дай, Мих, чего завис!

—

Через десять минут приезжают парни. Несколько человек остаются, чтобы привести базу в порядок, а стальные помогают сегодняшним страдальцам переодеться в сухую одежду и разбирают их по тачкам, чтобы развести по домам.

Ярослав глушит коньяк из чьей-то фляги прямо в машине и, показательно отвернувшись, смотрит в окно. В салоне душно от включённой печки, и мне кажется, что я сам уже бухой.