– Ты проверил? – прикусила я травинку.

– Проверил, – кивнул Диего. Скрипнул зубами. – Не знаю, как насчет призрака, но кто-то точно живет! Вид внешне очень грамотный – почерневшие от времени кирпичные бараки с отвалившейся штукатуркой и сто лет немытыми стеклами выглядят полностью нежилыми. Но при мне к воротам подъехал крытый автобус, а спустя полчаса за ним бусик.

– Ясно, – задумалась я. – Общую картину я выстроила. Будем думать.

– Домой? – галантно накинул мне на плечи кофту мужчина. Меня от этого незамысловатого жеста бросило в дрожь, даже руки похолодели. Как же он похож на Мигеля! Просто одно лицо.

Я присмотрелась – нет! Не похож. Стихии, опять померещилось. Всего лишь шутки света и тени, я от них скоро с ума сойду.

– Поехали, – вздохнула, предвкушая недовольные вопли Натки.

Мы влезли в машину и поехали. По пути я старалась не замечать отчаянного стука собственного сердца. Пыталась внушить себе, что не могу позволить малейшей слабости, симпатии или влюбленности, зная о последствиях. Так, занятая внутренним монологом, и не заметила, как приехали.

Вопли действительно были. Но чужие. Орал не своим голосом Вольдемар.

Слышно было на улице издалека. Словно кого-то режут. Поначалу я даже сама себе не поверила. Но нет. Никакой ошибки. Мы услышали финальные аккорды скорбных завываний, когда выскочили из лифта.

– Она его что, зверски кастрировала? – на бегу уставился на меня Диего.

– Не думаю, – недоуменно пожала я плечами, но скорость прибавила.

Сообщаю заранее: главный приз викторины выиграл все-таки Диего!

Ворвавшись в квартиру, мы увидели дивную картину. Скрючившийся Вольдемар завывал и пританцовывал на месте, пока Натка отрывала от его паха промышленный пылесос для чистки ковров.

– Что здесь происходит? – изумилась я, замирая в дверях.

Чпок! Хранительница очистила свое оборудование от ненужного хлама. Покрутила в руках шланг, оглядела пострадавшего и уверенно заявила:

– Зато вам теперь не нужна операция по увеличению. Размер, оно, конечно, не главное, но зато теперь приятно смотреть!

– Оу! – завывал Вольдемар, ощупывая то, на что якобы «приятно смотреть». Судя по разнесчастному виду мужика, трогать пострадавшее место было не совсем приятно. Точнее, наоборот – очень неприятно. Весьма.

– Как это произошло? – деликатно полюбопытствовала я, пока Диего из мужской солидарности бегал на кухню за льдом. Да-да. Ничего не пожалел для несчастного! Приволок мешок килограмма на два и одним махом запихнул тому в брюки.

– Как-как! – передразнила Натка, скручивая шланг, словно ковбойское лассо. – Ваш гость сожрал поднос моих булочек и засыпался крошками. Мне-то что, но диван с крошками – это вызов на дуэль!

– У-у-у! – Вольдемар теперь не только крючился, но еще и синел.

– Я начала убирать последствия чьего-то неумеренного обжорства, – продолжала обличать хранительница, косо поглядывая на несчастного. – Но кто-то оказался так ленив, что не пожелал сдвинуться с места. Пришлось чистить вместе с ним… Результат вы видели.

– Угу, – меланхолично согласилась я.

Я-то видела. А кто-то еще и чувствовал!