– Нужно что-то сделать! – бесновался мой муж, хватая меня и не зная, куда бежать. Твердил: – Выход всегда есть!

– Поздно. – Я с трудом поймала его за руку. Попросила: – Положи на землю. – Слова выходили с огромным усилием, словно выдавливались из тюбика: – Побудь. Со. Мной.

– Мам, а что с дядей? – вынырнула из фонтана Кара.

Муж устало провел ладонью по лицу и сорвался.

– Почему ты здесь? – заорал на дочурку. – Уходи домой!

– Не… кричи… на ребенка… – прошептала я, собираясь с силами, чтобы не пугать славную малышку. – Дядя… ест… все… подряд… у него… метеоризм…

Рамоножабль тем временем устремлялся в небо на всех парах.

– Папа, – полюбопытствовала отошедшая от шока девочка, – зачем дядя наелся метеоритов? Они жесткие. И невкусные. У него сухарей не было?

Ребенок шустро выскочил из воды и подбежал ко мне. Маленькие ручки обхватили мою шею, личико спряталось на груди.

– Я люблю тебя, мама!

– Я тоже люблю тебя, дорогая, – прошелестела я, чувствуя себя немного легче.

Муж сел на землю и положил мою голову себе на колени, сжимая ладонь.

Отпустило чуть больше.

– Пап? – потребовала ответа Кара. – Почему у дяди нет сухарей? Он одинокий?

– Наверное, родная, – вздохнул Диего, зорко следя за набирающим скорость и объем Рамоном и поглаживая меня по голове. – Некому было их ему насушить. А теперь уже поздно. Жадность, возведенная до небывалых высот, до добра не доводит. Видишь, как много ее у дяди? Прямо распирает!

– Надо попросить Марселу достать касторку! – решила Кара, вскакивая. – Пусти, а то потом понадобится, а лекарства не будет! Если у дяди никого нет – то понятно, почему он такой злой и с детьми не умеет обращаться!

Итог к главе сей срочно нужен:

Коль хочешь долго жить, так будь хорошим мужем.

– Что здесь происходит? – Рядом с нами возникли взъерошенные запыхавшиеся эфиры. – Мы почувствовали возмущение в пространстве и появление в небе сущности ифрита!

– Мария! – ахнула Сапфира. – Как только ты выпадаешь из-под нашего наблюдения, то всегда оказываешься на спине и рядом с Диего!

– Это традиция, – сцепил зубы муж, стараясь шутить. В аквамариновых глазах билась жгучая тревога. Он пытался вливать в меня свою силу, а мой организм не принимал, упорно выталкивая ее обратно.

– Не надо, – тихо сказала я. – Не мучай меня больше. Если так суждено – я уйду любимой и любящей.

– Ой, – шмыгнула хорошеньким носом Марика. – Так трогательно!

– Я люблю тебя, – прошептала я, не отрывая взгляда от потемневших глаз. – Больше жизни.

– Волнительно! – смахнула слезу Сапфира. – И все же, что здесь происходит?

– Над седой равниной моря ветер тучи собирает, – показала я на парящего Рамона. – Между тучами и морем гордо реет Рамон смелый, синей молнии подобный.

– Опа! – опешила Сапфира. – Чего это его в эмпиреи потянуло?

– Он сказал, что жизнь проходит, – фыркнул Диего, отправляя Кару домой повторно и снабдив угрозами и инструкциями, кому она сейчас должна испортить настроение. – А он еще ничего не видел. Вот решил, не откладывая, осмотреть все с высоты птичьего полета.

– Так надо помочь! – воодушевилась Марика и пульнула в моего создателя эфирным потоком.