Алана не видела, как он обошел вокруг, но неожиданно грубая рука сжала ее подбородок. Правда, он тут же отпустил ее. То же самое он проделал и с жавшимся к Алане Генри.

— Двое взрослых, двое детей, — доложил он только что спешившемуся незнакомцу. — В экипаже никого.

Всадники продолжали отводить коней назад. Теперь перед ними было небольшое пустое пространство. Но тот, кто спешился, словно занимал большую его часть. Высокий, широкоплечий, с военной выправкой. Лица почти не различить. Она и без того смотрела на него сквозь клубящуюся вуаль снега. Правда, на лоб падала прядь светлых волос, а вот глаза казались темными. Он снял перчатку с правой руки и сдвинул со рта шарф. Она увидела прямой нос и жесткие губы. Недобрый взгляд был устремлен на Поппи.

— Если вы мятежники, вербующие детей, я пристрелю вас на месте.

Алана ахнула, но Поппи добродушно рассмеялся:

— Мы не мятежники.

— Так какого же черта делаете здесь зимой, если вы не из лагеря мятежников, который, по слухам, находится над этим поворотом. Находиться здесь слишком опасно по любой разумной причине.

— Мы пытаемся добраться до родных нашей госпожи раньше ее. Она вместе с охраной выехала вперед по более длинной дороге. Она оказалась слишком нетерпеливой, чтобы дождаться нас, когда у багажной повозки отвалилось колесо. Но я ошибся, решив, что эта дорога будет короче. Никто не предупредил меня об опасности.

Солдат помолчал. Алана чуть не задохнулась от напряжения.

— В это время года здесь всегда полно снега, — бросил он наконец. — Как зовут вашу госпожу?

— Нейман.

— Единственная женщина, оставшаяся в роде Нейманов, слишком стара, чтобы путешествовать. Ты лжешь! — прошипел солдат.

О Боже, Поппи выбрал имя, которое тот узнал! По крайней мере пять винтовок были направлены в их сторону. Но Поппи ничего не оставалось кроме как придерживаться раз высказанной версии, и поэтому он негодующе завопил:

— Нет, господин, не единственная! Наша госпожа — троюродная кузина, которая тридцать лет жила за границей. И всего второй раз за всю жизнь вернулась в Лубинию, чтобы навестить эту ветвь рода.

— Значит, всего лишь слуги? Даже дети? — брезгливо осведомился предводитель, но тут же резко приказал. — Обыщите экипаж, может, там оружие.

Неужели по-прежнему думает, что Поппи лжет? Или просто тщательно выполняет свои обязанности? Солдаты продолжали держать их на мушке.

Алана последила бы за рывшемся в сундуках солдатом, но Поппи отвлек ее внимание, объявив:

— Госпожа не нанимала моих племянников, но великодушно позволяет им жить вместе со мной в ее доме.

Предводитель, на которого завороженно взирал Генри, потрепал мальчика по подбородку:

— Ты не похож на дядю!

Раньше она не думала, что Генри так продвинулся в изучении языка, что сможет понять, однако мальчик пробормотал:

— Похож!

Алана тихо охнула. Генри говорил на английском! Но очевидно, вой ветра заглушил слова мальчика, потому что предводитель оттолкнул его с дороги и встал перед Аланой.

Та надменно вскинула подбородок, чтобы не дать этому мужлану ее коснуться. Теперь она видела его лицо. У него поразительно красивые синие глаза, а твердые губы приподнялись в полуулыбке.