– Нет, со мной все то же самое.

В этот момент в реальности стали происходить какие-то изменения, как будто в напоминание подружкам, что пора бы подумать о вещах существенных. Невидимая клепсидра, до сих пор отмерявшая равные промежутки тишины, начала ускоряться. Звук падающих капель повторялся все быстрей, пока не раздался треск, как от лопнувшего стекла, отчего жрица и дива аж пригнулись. Вслед за этим клепсидра стихла, а небо раскололось на две полусферы.

По одну сторону в воздухе наблюдалось колышущееся марево, а по другую небосклон был разлинован светящимися меридианами, уходящими к горизонту.

– Надо валить отсюда! – воскликнула Матильда.

– Что такое «валить»? – спросила Итфат.

– Надо бежать! Бежать надо!

– А куда? Кругом пустыня.

– Что-то изменилось. Что-то происходит. Видишь, небо какое? Надо рвать когти!

– Какие-какие когти?

– Фáти, ты с луны упала? Ты будто не все слова понимаешь… О боже, я не спросила, а ты откуда вообще?

– Я… ну, оттуда, откуда я. Но не с луны точно. Как ты меня назвала?

– Фáти. Так можно?

– По-моему, меня так еще никто не называл, но… звучит очень знакомо… странно.

– Ладно, потом, сейчас некогда! Побежали!

– Нет, стой, Тили, иди сюда! – крикнула ей вдогонку Итфат.

Матильда остановилась как вкопанная, развернулась на своих платформах и застыла в удивлении. Слова жрицы ей напомнили то, что она уже не раз слышала: «Нет, стой, Тиличка, ляля, иди сюда!»

– Что такое? – спросила Матильда. С некоторых пор у нее куда-то исчезла привычка тянуть гласные. Здешняя реальность не особо располагала к гламурррным замашкам.

– Почему ты решила, что надо бежать? – спросила Итфат. – Может, там будет еще того хуже!

– Хуже того, что со мной было, уже не будет. Меня тут чуть не съели.

– А я чуть не умерла. Точнее, я умерла, а потом как бы отмерла. Но ведь мы живы!

– Ты же видишь, что-то происходит! Здесь, если что-то и происходит, то ничего хорошего!

– Ладно, тогда куда бежим, налево или направо? Там что-то колышется, а там какие-то линии.

– Хороший вопрос. Давай лучше туда, где ничего не колыхается.

Дива и жрица побежали в ту сторону, где сходились меридианы. Теперь в городском лабиринте было легко держать направление, глядя на небо. По дороге они еще успевали переговариваться.

– Фати, скажи, а почему ты назвала себя жрицей?

– Потому что я и есть жрица.

– В смысле, настоящая, взаправдашняя?

– А какая же?

– Но ведь в нашей стране нет никаких жриц.

– Я не из твоей страны, а ты не из моей, иначе бы ты меня знала, а я тебя.

– А почему мы разговариваем на одном языке? Ой, какая же я ослица! Гламроки тоже говорили на моем языке почему-то!

– Гламроки?

– Да, это они хотели меня съесть. А потом я стала их богиней. А потом они все замерли почему-то. Вон, один из них, видишь!

На пути им попалась серая статуя.

– Вот эти манекены? И ты стала их богиней? Как?

– Потом расскажу. Давай пока пешком пройдемся, на моих платформах не очень-то побегаешь.

– В моих туфельках тоже. Только я не поняла, ты сказала, они говорили на твоем языке?

– Ну да.

– На каком твоем? Мы с тобой на моем языке разговариваем.