– У него была пушка. Тридцать второго калибра в плечевой кобуре.

– Не может быть!

– К счастью, у бармена оказался сорок пятый калибр. Он призвал на помощь вышибалу, и вдвоем им удалось убедить Шарки, что надо уметь проигрывать. Я удрал, пока они отнимали у него пушку.

– Как ты думаешь, он догадался, что ты шельмуешь?

– Нет, он был уверен, что это ты, только никак не мог понять, как это тебе удалось. Оттого он и разозлился так сильно.

Грейс гордо выпрямилась на диване.

– Это отличный трюк, он почти никогда не подводит.

– А ты сколько раз его проделывала?

– Я? Ни разу. Я только раз его и видела.

Мысленно она выругала себя за свой длинный язык, потому что Рубен ей явно не поверил.

– Боже, как я люблю деньги! – воскликнула Грейс, чтобы уйти от щекотливой темы, и начала перебирать монеты и ассигнации. – Так приятно на них смотреть… Просто отдыхаешь душой!

Рубен подмигнул ей.

– Тебе тоже нравится? Просто смотреть на деньги? Нет, ты взгляни, Рубен, какой бесподобный цвет!

Она потерла монету с двойным орлом, словно почесывая за ушами любимую кошку.

– Мне даже запах нравится.

– Я предпочитаю то, что на них можно купить, – заметил Рубен.

– Ну и это, конечно, тоже.

Это было так очевидно, что Грейс отмахнулась от его слов, хотя в глубине души сама любила деньги больше всего не за их форму, запах или цвет, а за то, что за ними стояло: чувство уверенности. Не имея денег, можно было запросто потерять все, что тебе дорого. Все и всех. Ну а с деньгами в кармане был шанс все это отстоять.

Рубен устроился поудобнее, откинувшись на спинку дивана и вытянув свои длинные ноги на низенький кофейный столик.

– Ты мне вот что скажи, Гусси: если бы не та последняя девятка, когда ты уже заложила брошку… вот если бы не она, что бы ты стала делать? Ты же истощила весь свой запас фишек. Это же было чистое везение, что тебе в последнюю минуту удалось побить трех королей Шарки!

– Знаю, – согласилась Грейс, – но я ничего не могла поделать. Мне сдавали одну дрянь, пока ты не подбросил валетов. Если бы я проиграла тот кон, мне пришлось бы у кого-нибудь из них просить в долг.

– У кого? – спросил он с любопытством.

– Ну уж только не у тебя. И не у Шарки, ясное дело. Я думаю, у Расти – он был самый мягкосердечный.

– По-моему, к тому времени все они стали глиной в твоих руках.

– Да, верно. – Грейс улыбнулась, вспоминая, как это было. – Я считаю, что все они довольно славные люди, все, кроме Шарки. Мне их было почти что жаль.

– Правда? – Рубен криво улыбнулся ей разбитыми губами. – Мне кажется, именно поэтому у тебя все так здорово получается.

– Ты считаешь, у меня здорово получается? Это было очевидно, но ей ужасно хотелось услышать от него похвалу.

– Лучше тебя я никого не встречал.

Во второй раз за этот день Грейс вспыхнула и залилась румянцем, сама не понимая, почему лестные слова из уст Рубена Джонса заставляют ее краснеть, как девчонку.

– Я умираю с голоду, – заявила она поспешно. – Почему в этом доме вечно нет ни крошки съестного?

– Пойдем в ресторан.

Он поднялся и подошел к пирамиде с винными бутылками.

– Что ты предпочитаешь, Грейс, легкое «Божоле»? Или что-нибудь посущественнее, к примеру «Мерло»?