– Спасибо вам, что вызвали меня на откровенность, сестра Августина, – поблагодарил Эдуард Кордова по окончании обеда. – Мне необходимо было выговориться, а с вами удивительно легко и приятно беседовать.

– Могу сказать то же самое о вас… Эдуард.

– Надеюсь, вы не рассердитесь на мои слова… У вас чудесный голос. Такой ласковый, успокаивающий.

Она подперла рукой подбородок:

– Правда?

– Поверьте, уж кому, как не мне, разбираться в голосах! Глубокий, я бы сказал, грудной и с такими… как бы это выразить… доверительными нотками.

Он глубокомысленно соединил кончики своих красивых длинных пальцев.

– Нежный, но в то же время звучный. В нем слышится нечто невинное, почти что детское, хотя в некоторых звуках вдруг проскальзывает этакая очаровательная хрипотца.

Сестра Августина смотрела на него, словно в трансе, зачарованная его словами. Больше всего на свете ей хотелось узнать, какого цвета у него глаза – эти бедные незрячие глаза! В пламени свечей его волнистые каштановые волосы отливали бронзой. Сразу было заметно, что перед обедом он побрился: об этом свидетельствовала не только гладкость слегка впалых щек, но и витавший вокруг него слабый запах…

Она наклонилась поближе, чтобы определить, что это. Похоже, лавровишневая вода. До чего же красивые у него губы – полные, чувственные и в то же время решительные. Открывает ли он рот, когда целуется? Некоторые мужчины так делают, это она знала по опыту. А может, он начинает с закрытым ртом и только потом открывает, заставляя тебя ответить тем же…

– А вот и вы!

Круглая физиономия мистера Суини нависла над ними, подобно полной луне.

– Какая удача! Я решил немного вздремнуть и, представьте, проспал аж два часа. Проснулся, гляжу, уже совсем стемнело. Ну, думаю, придется мне ужинать в полном одиночестве. Можно к вам присоединиться? Надеюсь, я не помешаю?

– Нет-нет, конечно, нет! – воскликнули они в один голос, однако сестре Августине показалось, что, приглашая толстяка за стол, мистер Кордова проявил ничуть не больше искренности, чем она сама. А ведь ей следовало бы радоваться его приходу, сообразила она по зрелом размышлении. Именно мистеру Суини, а вовсе не Эдуарду Кордове она должна была сейчас заговаривать зубы! Ведь не кто иной, как Суини, разъезжал по Калифорнии с целым сундуком бесценных сокровищ!

Порой она сама себе удивлялась. С какой великолепной небрежностью, с каким безупречным тактом, без малейшей шероховатости или натяжки ей удалось перевести разговор на меры предосторожности, предпринимаемые им для охраны своей коллекции! Искусно подготовив почву, она наконец смогла задать прямой вопрос: сдает ли он экспонаты в камеру хранения компании «Уэллс-Фарго», останавливаясь на ночлег? Или считает более безопасным доверить их администрации отеля?

– Ни то, ни другое, – ответил Суини, сияя самодовольством. – У меня есть свои собственные методы охраны, куда более совершенные, чем могут предложить любые наемные сторожа.

– В самом деле?

– Можете не сомневаться. Начнем с того, что я ни на миг не выпускаю свою коллекцию из виду. Ведь я лицо заинтересованное, не то что посторонние люди, от которых смешно было бы ожидать ревностного исполнения долга.