– Правила. Зачем правила?

– Потому что служение господу нашему, есть труд великий. Нужно пройти обучение в духовной семинарии и выдержать проверку.

– Прове-ерку? – озадаченно потянул я.

– Помыслы будущего слуги господнего должны быть чисты. Специальный служитель инквизиции заглянет тебе сюда, – Иннокентий постучал легонько указательным пальцем по моему лбу, – И узнает, что есть твоя суть. Даже самые потаенные мысли не укроются от него. И коли не найдется там греха – тогда тебе дадут добро… и отправят в какую-нибудь темную глушь.

Последнее он добавил еле слышно и раздраженным тоном.

Так, похоже церковная карьера отменяется. Учиться пару-тройку лет в духовной семинарии в мои планы совсем не входит. Да и как я понял, у инквизиции имеются маги-менталисты. Глупо надеяться, что они во мне увидят чистую душу. Я ведь только пять минут назад думал, как бы по ловкому развести на деньги местного помещика Феофана Андроновича.

– Ну, схавал? – злорадный голос Локи нагло распихал невеселые мысли в стороны и устроился где-то посередине головы.

– Признаю, был неправ.

– То-то же! Бабки придумал где и как достать?

– В процессе. Есть тут у меня наметки, но пока призрачные.

– Акаша, ты чего задумался? – прервал мою беседу с богом Иннокентий.

– А? Больше не хочу быть священником! Инквизиторы – они страшные.

– Э, нет. Инквизиторы, они не страшные, они справедливые. Светлой душе не стоит бояться их. А ты скоро и сам узнаешь это, – он улыбнулся и загадочно подмигнул.

– Как узнаю? – чего-то я не разделяю его радости.

– Хотел сюрприз сделать тебе, но так и быть, скажу. Об исцелении твоем чудесном слухи далеко поползли. Комиссия приедет с Дарграду. Не подведешь?

У меня похолодело внутри.

– Они мне в голову будут смотреть, да?

– Что ты! Просто поговорят, да местных поспрошают, каким ты был и каким ты стал, когда в лазарет наш попал. Веди себя, как всегда. А коль скажешь, что дядя Иннокентий в том участие имел, будет тебе пирожное с кремом, а то и два!

Ах ты жук церковный, вот оно как! Но так и быть, для Иннокентия постараюсь. Мужик хороший, да и не место ему в этом прогнившем колхозе.

Следующий день не предвещал ничего плохого. Начался он вполне себе обыденно, а в обед в нашу церковь пожаловала, вся разодетая в шелка, ее превосходительство Марфа Семеновна. Ну или, чтобы было понятнее – та самая похотливая женушка помещика-рогоносца. Где там моя любимая кружка?

– …и ведь зарекалася: Федька в академию уедет и больше ни-ни! Но не сдержалась – слаба я, отче. Уж и не знаю, как жить дальше. И ведь понимаю, что грешна, но нету сил остановиться. Кузнец наш, Клим, ну такой мужчинка! Жаль не может дважды… Ой, простите, отче… А тут, намедни, муж мой дворника Митю выгнал, да поколотил, что места живого на нем нет. Вы уж помолитесь за Феофана-кормильца нашего, не пойдет ведь сам у господа прощения просить. Дела у него важные, занятой он весь…

Опа, ну здравствуй, дорогая жертва! Я вскочил с топчана и пулей сбежал по ступенькам вниз. В каких-то два прыжка преодолел главную залу и оказался на входе.

– Дядя Афанасий, дядя Афанасий, дай метлу.