– Пятнадцать минут, – сказал он.
– Я знаю порядок, – ответил Бен.
– Послушай, я, конечно, не должен этого делать, но, если хочешь, я могу сунуть твою визитную карточку тем двум пьянчугам.
– Нет, спасибо, не надо. Мне сейчас не до них.
Бен вошел в камеру. За ним с лязгом захлопнулась дверь.
Кристина лежала на железной койке. Камера была совсем крохотная – пять на шесть футов. Раковина и унитаз без крышки служили единственным украшением этой конуры.
Кристина с трудом подняла веки.
– Бен, это ты? – Она села, протерла заспанные глаза.
– Это я, Кристина, – сказал Бен.
– Слава Богу.
Она медленно поднялась с койки, пошатываясь, прошла к раковине и ополоснула лицо холодной водой. Выглядела она ужасно: на ней был тот же желтый костюм, в котором ее арестовали; на чулках – широкие дорожки спущенных петель; длинные волосы растрепались; все лицо – в черных потеках от туши.
Бен посмотрел на край ее койки.
– Так что же произошло?
Кристина села напротив него. Немного помолчав, сказала:
– Бен, я никого не убивала. Ты ведь об этом спрашиваешь?
– Я и сам знаю, что не убивала. Как ты вляпалась в это дерьмо?
– Трудно объяснить... Я тебе уже говорила, что у меня была назначена встреча с Тони Ломбарди. Он опаздывал, его задержали дела.
– А его дела – продажа наркотиков?
– Они мне об этом сказали.
– И за все время общения с ним ты ни разу не заметила ничего подозрительного?
– Нет, ни разу. Тони говорил, что он занимается импортом и экспортом.
– По крайней мере, он не лгал. Ты хоть раз видела, что он ввозил в страну?
– Да, видела. Попугаев.
– Попугаев?
– Редких южноамериканских попугаев. Говорят, они ужасно дорогие.
– Южноамериканские? Можно себе представить. – Бен провел по губам кончиком ручки. – Так что же все-таки произошло?
Кристина сжала пальцами виски.
– По правде говоря, Бен, я помню все очень смутно... Я получила от Тони записку, в которой говорилось, что он задерживается. Он просил приехать к нему домой. Я приехала, его еще не было. Я включила телевизор, налила себе выпить и стала ждать. И видимо, заснула. А когда проснулась, было два часа ночи и на полу лежал Тони, весь... ему снесло полчерепа.
– Да, представляю, что тебе пришлось пережить.
– Да... пережить... И вот я... Я, как заправский сыщик, начала все обследовать, оставляя повсюду отпечатки своих пальцев, и тут ворвались ребята из ФБР.
– А ты не сохранила его записку?
– Нет. Выбросила ее в корзину для мусора.
– Записка была от Ломбарди?
– Так сказала наша телефонистка, но мог ведь позвонить кто угодно, назвавшись его именем.
– Полагаю, они напомнили тебе о твоих правах.
– Да. Спасибо, что спросил. – Кристина всхлипнула и утерлась рукавом.
– Они были с тобой грубы?
Кристина кивнула:
– В той ситуации они себя вели нормально. Ведь парни были из ФБР, не из полиции.
Она помолчала. Глаза ее наполнились слезами.
– Я, конечно, ничего не имею против обыска с раздеванием... Но вот вши... Невозможно выспаться...
Бен невольно сжал кулаки.
– Так что, возьмешься за мое дело?
– Я? Ты хочешь, чтобы я представлял тебя в суде?
– Совершенно верно, мой друг. Я хочу, чтобы именно ты за это взялся.