— Слушай, я тут в полшестого с девчонками полянку накрою… Ты приходи. И гитару возьми обязательно. Тот романс из «Дней Турбиных» споёшь… Придёшь?

— Обязательно! Слушай, Люд, а ты не знаешь, где Виталька? Он мне трёху задолжал — очень бы кстати пришлась, если насчёт полянки.

— Ой, да не надо, у меня и так всё приготовлено, — замахала руками Люда. — Ты, главное, сам приходи. А Виталька — он только что забегал. Справочник какой-то брал — старый… Что-то там выписал и убежал.

У Глинского, почуявшего след, часто-часто застучало сердце:

— А что за справочник-то?

Латифундия пожала плечами:

— Да… «джейнс» каких-то лохматых годов… Пятидесятых, по-моему. Я ещё удивилась: зачем ему такое старьё? Их ведь и не берёт никто. А тебе-то чего?..

Борис улыбнулся, как мог беззаботно, будто только что уличил приятеля в милой безобидной хитрости:

— Ах, Виталик, Виталик… Хитрец ты наш… Да это он Чапарэлу, нашему преподу по ВБТ,[16] что-то сегодня втирал, видно, задружиться хочет. Что-то ему доказывал из истории артиллерии. Людочка, милочка, а можно я тоже тот справочник гляну? Мне с Чапарелом тоже не мешает потравить с умным видом. Зачёт ведь скоро…

— Без проблем. Клади военный билет, ага, пойдем, провожу.

Людка застучала своими высоченными — стальными на вид — шпильками…

Толстые «джейнсовские» справочники по иностранным армиям (которые в Союзе почему-то были секретными) занимали почти полный стеллаж. Они обновлялись каждый год, поэтому старыми почти никто не интересовался, за исключением редких чудаков, любителей военной истории. К ним Соболенко уж точно не относился. Дождавшись, когда Латифундия вернётся на своё место, Глинский начал по порядку пролистывать справочники, начав с самых старых. Из четвертого по счету, за 1957 год, выпала сложенная до размеров ладошки карта… Борис развернул её, потом снова сложил, убрал во внутренний карман и энергично направился к выходу. Люда, возвращая ему военный билет и заглянув в глаза, даже встревожилась:

— Ой, ты это, чего? На тебе аж лица нет.

— Да… похоже, проспорил я кое-что. Самонадеянность подвела… Побегу я, Люд, а то к поляне твоей не успею…

Глинский шёл по коридору и нервически кусал губы. У него в голове не укладывалось, как человек, бывавший у него дома, способен на такую подлость. Правильно, видать, Новосёлов говорил ещё на КМБ. Ну да… И ведь как всё рассчитал! И Новосёлову отомстит — у того командировка «гавкнется», и сам же ещё, глядишь, вместо Ильи поедет… Отправлять-то всё равно кого-то придётся… А Соболенко — следующий после Новосёлова по «партийному списку». Они одновременно стали: Военпред — полноценно партийным, Соболенко — кандидатом в члены партии, кстати первыми в языковой группе…

Новосёлова он нашёл в аудитории. Тот вместе со всей группой в очередной раз перебирал секретные портфели. Борис молча протянул ему карту. У Ильи с нервяка затряслись руки:

— Где нашёл?

— Где нашёл, там уж нет. В «джейнсовский» справочник пятьдесят седьмого года вложил. Чтоб на века. Если б не день рождения Латифундии, хрен бы догадался…

— Соболенко?

— А кто, дух святой? За руку его я, конечно, не поймал, но ведь не сама же карта в спецфонд улетела.