Таня отправила Алексея в ванную, а сама занялась кофе. На дне банки как раз осталось на две чашки.

Меньше, чем через час, они уже выходили из дома. В отличие от солнечных выходных понедельник выдался дождливым и пасмурным. До машины пришлось идти под зонтом, чтобы не промокнуть до нитки. Все это не добавляло настроения, которое и без того было паршивое. На Таню всегда так действовал дождь — угнетал, рождал грусть. Кто-то находит очарование в залитых водой улицах, свинцовом небе и даже громе с молнией. Она считала, что такая погода создана специально, чтобы временами отравлять людям существование, давать понять, что и в жизни не может быть все всегда безоблачно.

В банке они пробыли не больше получаса. В это время суток посетителей почти не оказалось. Правда и персонал пребывал в полудреме — оператор, что их обслуживала, разве что не валилась со стула, так растягивала слова и медленно поворачивалась. В какой-то момент Тане захотелось на нее прикрикнуть, чтобы хоть как-то расшевелить сонную амебу.

Получив приличную сумму денег, Алексей тут же с ней рассчитался и даже вздохнул с облегчением. Неужели его до такой степени тяготила зависимость от нее? Видимо да, потому что он даже лицом посветлел и стал более разговорчивым. Бесследно исчезла та близость, что на мгновение зародилась между ними вчера, на балконе. Сегодня перед Таней был незнакомец, волею судьбы на два дня ставший гостем.

Москва застыла в пробках. До центра ехать предстояло долго. Алексей попросил телефон. И конечно же позвонил он своей «малышке». Говорил дольше обычного и почти все время оправдывался. Видно распекала она его на полную катушку. Как же было противно слушать пошаговый отчет! Уговоры не расстраиваться, потерпеть еще немного, быть «хорошей и взрослой девочкой». Фу, гадость! Куда только девалась мужская гордость? Он же не развлекаться сюда приехал, по делам. Конечно, нужно сделать скидку на количество извилин в блондинистой голове, но не до такой же степени. Он словно нос ей подтирает и горшок выносит. Причем старается делать это даже по телефону. А она только и может, что скулить, как ей там одиноко и какой он эгоист.

Когда Алексей закончил разговаривать, Таня не выдержала и спросила:

— Вам это нравится?

Она уже забыла, что вчера они перешли на «ты». Сегодня это казалось всего лишь сном.

— Что именно?

— Постоянно оправдываться?

— В смысле?

По его лицу Таня догадалась, что он не понимает, к чему она клонит. Да и, скорее всего, она прервала его размышления, не очень веселые, судя по нахмуренным бровям.

— Почему вы позволяете собой командовать?

Таня понимала, что лезет не в свое дело, но так давно уже хотела высказаться, что сейчас не могла остановиться.

— Вы же дискредитируете сейчас не только себя, а всех мужчин в своей лице. Эти ваши «потерпи, дорогая», «не ругайся», «я тут не отдыхаю, а делами занимаюсь»…

— Таня передразнила его сюсюкающие интонации. — Вы хоть понимаете, что добровольно становитесь подкаблучником? Ни одно решение вы не в состоянии принять самостоятельно. Видели бы вы себя со стороны… Жалкое зрелище, скажу я вам. А потом вы же удивляетесь, куда катиться мир, и что стало с современными женщинами. А куда нам деваться, глядя на таких вот рохлей? Приходится корчить из себя эмансипированных особ.