Полковник между тем продолжал:

– Я решил порекомендовать тебя. Характеристика с прошлого места службы отличная, преподаватели академии отзываются положительно. Политически ты вполне подкован, с морально-волевыми все в порядке, немецкий язык знаешь. Значит, подойдешь. Так что завтра, в десять утра, будь у меня кабинете, с тобой встретятся и поговорят. Если все пойдет хорошо, получишь такое назначение, о котором и не смеешь мечтать. А нет – укатишь в Белоруссию, в Минский укрепрайон. Ну что, по рукам?

Шмаков кивнул. Полковник поднялся и пошел на свое место. Николай задумался: это назначение могло означать все, что угодно, – от командировки в пограничный гарнизон до предложения поработать в Германии. И главное, уже не откажешься, сочтут карьеристом или, что гораздо хуже, трусом. И тогда прощай, любимая работа. И, скорее всего, решение уже было принято, иначе Сандрин не подошел бы к нему. Наверняка кандидатуру проверили, поговорили с преподавателями и товарищами в группе, побывали на прежнем месте службы. Завтрашние смотрины – не более чем формальность. Но все-таки надо выглядеть хорошо, решил Шмаков, помятая физиономия вызывает неприязнь. Даже если вчера был законный повод выпить.

Он вздохнул и отодвинул от себя рюмку подальше.

Москва

6 мая 1941 года

Генштаб РККА

Длинный дубовой стол занимал почти всю центральную часть зала оперативных совещаний. На том месте, где обычно сидел начальник Генштаба, сегодня расположился Сталин. Слева и справа от него разместились члены Военного совета и руководители наркоматов. Стены зала украшали карты Германии, стран Восточной и Южной Европы, а также Советского Союза.

– Гитлеру нельзя верить, – Сталин говорил неторопливо, подчеркивая значение каждой фразы. – Он сначала уверял нас, что слухи о присутствии германских войск в Румынии – полная чушь, потом стал утверждать, что отправил туда лишь отдельные части и только с учебными целями. А сегодня выясняется, что немцы готовятся захватить Плоештинское месторождение, чтобы заставить Бухарест прекратить поставки нефти англичанам. Кстати, Семен Константинович, сколько у них дивизий на Балканах?

– Не более пяти-шести, товарищ Сталин, – вскочил нарком обороны маршал Тимошенко, – причем только пехотные. Танковых и моторизованных нет. Но если понадобится, немцы могут легко перебросить туда до двадцати дивизий, в том числе танковые. Это займет не более трех-четырех дней.

– А сколько всего у них сейчас дивизий?

– Двести восемьдесят: Из них двести двадцать пехотных, двадцать танковых, двадцать пять моторизованных, девять воздушных и шестькавалерийских. На наших западных границах сосредоточено девяносто пехотных, пятнадцать танковых, десять моторизованных и пять кавалерийских. Всего сто двадцать дивизий, Иосиф Виссарионович.

Сталин помолчал, потом спросил, выделяя каждое слово:

– Как вы думаете, Семен Константинович, что затевает Гитлер?

– Скорее всего, он готовит нападение на нас.

– Я тоже так считаю, мы не можем не видеть очевидное. Вопрос лишь в том, когда это произойдет…

– По данным нашей разведки, во второй половине июня, – вступил в разговор нарком госбезопасности Всеволод Меркулов. – Сведения получены от зарубежных агентов и вполне надежны.