Со временем Плу перестала собирать ягоды, плоды и коренья, она по просьбе родичей молила духов послать удачу лесному племени. За это мужчины приносили ей шкуры, а старейшие матери еду. Женщина и сама верила, что её полюбили боги, приходила к святому дереву и, встав на колени, просила:
— Боги и духи! Охотники лесного племени ушли на Кабанье болото. Пошлите им удачу и сберегите от зверей.
Для Плу родичи построили небольшую хижину возле дерева-святыни, чуть в стороне от других жилищ. Плу состарилась и давно умерла. Её сын Султ, избалованный приношениями родичей, не стал охотником, стал шаманом. Он развесил на обгорелом дереве шкурки горностаев, хорьков, крыс, хвосты лисиц, волков и других зверей, а вокруг хижины — черепа животных, сушёных зверей и ящериц. Люди племени слышали, как Султ кричал по ночам:
— Духи леса! Султ зовёт вас в гости! У него много жареного мяса!
Если ему приносили рыбу, Султ выходил к реке и громко звал:
— Духи воды! Я жду вас в хижине! Будем есть рыбу!
Теперь родичи старались угодить шаману: он задобрит духов. От обильной еды щёки Султа раздулись, хитрые глаза заплыли жиром. Никто не смел ему перечить. Он без подарков звал к себе в хижину любую женщину, и она повиновалась.
Шаман уверовал в своё могущество, держался обособленно, не выказывал восхищения, радости и страха. Он — служитель богов и приятель духов — выше радостей и тревог остальных людей племени. Но шаман ни разу не был на охоте, ни разу не испытал серьёзной опасности, а потому был труслив и малосилен. Когда Гирр добыл огонь из камня, Султа парализовал страх, он хотел бежать — ноги не слушались. Хорошо, что никто не глядел в его сторону и не заметил ужаса на жирном лице Султа.
Шаман преодолел страх не раньше других и сразу напустил на себя важный вид, неторопливо поглаживал редкую бородёнку и всё, что рассказывал Гирр, примерял к себе. Если у племени будет много рыбы, будут домашние туры и свиньи, вкусные лепёшки и отвар в глиняной посуде, всё это будет и у Султа Совсем хорошо. Султ любил вкусно поесть. Огонь тоже хорошо, шаман будет разжигать костёр, когда вздумает. Но что-то тревожило его. «Если у родичей будут огонь, еда и шкуры, — раздумывал он, шевеля губами, — они забудут духов и забудут Султа! Не будут давать ему шкур и пищи!» Холод пробежал по спине шамана. Он успокаивал себя: «И люди южного племени боятся духов. У сына Барса есть свой шаман. Однако надо родичей, Агу, Кри и Гирра пуще держать в страхе перед духами и не выпускать из-под власти», — заключил он.
Только Гирр закончил рассказ, Султ подошел к Лани и на виду у всех взял её за руку, намереваясь увести к себе в хижину. Лань вырвала руку, шаман попятился и чуть не упал. Рассерженный Султ ударил её по лицу и снова схватил её руку. Но в тот же миг отлетел от кулака Гирра и грохнулся спиной оземь. Люди лесного племени отпрянули в стороны и ждали, что будет. Шаман тяжело поднялся, сказал, направляясь к своей хижине:
— Султ пошёл говорить с духами.
Страх и растерянность овладели людьми. Сама Агу прижала руки к груди и не знала, что предпринять. Шаман обрушит гнев духов на её племя, роду грозят беды, а может, и гибель. Манг выступил вперёд и, в упор глядя на Гирра, сказал: