Онисипор тяжело вздохнул и сказал:
— Хорошо, тогда слушайте. Басилевсу необходимо выкупаться в крови тысячи младенцев возрастом до двух лет, и тогда он выздоровеет.
Хотя авторитет блаженного был очень высок, но поначалу все в ужасе отвергли такой способ исцеления. Однако прошло некоторое время, первые эмоции улеглись, и многие стали подумывать, что не такая уж это большая плата за здоровье благочестивого императора. Разве жизни тысячи младенцев, которые отправятся прямиком в райские обители, не испытав тех страданий, которыми наполнена человеческая жизнь, значат больше в сравнении со смутами, которые непременно возьмут кровавую дань, не сравнимую с этой благородной жертвой? А смуты и кровопролития, которые учинят арабы, непременно вспыхнут, если Ираклий умрет.
И вот по всей империи было разослано послание патриарха, в котором он призывал румийских матерей пожертвовать своими детьми во имя блага святой Церкви и богоспасаемой Византии. Эти дети, обещал патриарх, по выздоровлении Басилевса, который сразу же снарядит и возглавит армию против магометан, будут торжественно причислены к лику святых.
Ираклий, узнав о том, какой ценой ему достанется выздоровление, попытался отказаться от исполнения этого замысла, но патриарх с духовником стали убеждать его. Они говорили, что он не погрешит перед Богом и детьми, что их не отберут насильно — это будут непорочные агнцы, великая жертва румийских матерей, принесённая ими даже не ради сохранения его жизни, а ради империи и благополучия святой Церкви. И, в конце концов, Басилевс, здоровье которого ослабевало с каждым часом, скрепя сердце, дал согласие.
И вот через неделю во дворец доставили девятьсот девяносто девять младенцев, которыми пожертвовали румийские женщины ради выздоровления благочестивейшего Ираклия — спасителя Нового Рима.
Блаженный же, узнав о том, что число младенцев неполно, стал настаивать на точном исполнении его указания, иначе, сказал он, жертва будет напрасна и вместо исцеления Ираклий получит страшное проклятие, которое с ужасающей силой обрушится на всю империю.
Император был уже на последнем издыхании, медлить нельзя было ни секунды. И тогда окружение императора решило забрать недостающего ребёнка насильно.
Духовник, как новый Каиафа, долго убеждал Ираклия согласиться на это предложение, уверяя, что этот несомненный грех будет замаливать каждый подданный империи, а сей невинно убиенный младенец, как Иисус Христос, будет принесён в жертву ради империи и Церкви. Но Ираклий, вдруг во всей полноте представив весь ужас предстоявшего ему купания в крови младенцев, приказал всё отменить и вернуть детей их матерям.
— Если Бог не хочет меня исцелять другим способом, лучше я умру! — сказал он и в изнеможении закрыл глаза, ожидая смерти.
В ужасе духовник закрыл лицо руками, представив, что станется после смерти Басилевса и с империей, терзаемой арабами, и с ним самим, неминуемо уничтоженным могущественными врагами — завистниками из клира.
Но только Басилевс принял своё последнее решение, как неожиданно почувствовал, что болезнь стала оставлять его. Царь начал выздоравливать!