Их столкновение впереди, но пока об этом не знали ни он, ни она. Ибрагим с султаном осаждали Родосскую крепость, а Роксолана готовилась родить сына.

Сулейман оценил жертву, которую принесла ему и будущим детям Роксолана, ответил трогательным письмом, объясняясь в любви и твердя о верности навеки.

Верность у султана, имеющего полный гарем красавиц и возможность взять почти любую женщину половины мира? Но Роксолане почему-то верилось в эту верность. Душа верила. Она даже усмехнулась про себя: она сменила веру в Иисуса не на веру в пророка Мухаммеда, а на веру в султана Сулеймана. Он ее единственная защита и опора в этом страшном и жестоком мире.

Но тотчас она поняла и другое – для будущих детей такой защитой будет прежде всего она сама. Это означало, что она должна стать сильной, настолько сильной, чтобы никто не посмел даже подумать о нанесении вреда ее детям.

Удивительно, одна из наложниц, еще не родившая, была столь уверена, что у нее будет много детей от султана, которых придется защищать и оберегать. А ради чего еще жить? Любовь мужчины преходяща, а вот дети – это навсегда. И не ради трона, который может и не достаться, а просто потому что есть, потому что дарованы Господом, потому что твои.

– Ай! – Хуррем невольно присела. К ней кинулись служанки:

– Что, госпожа?!

– Кажется, началось…

– Зейнаб! Зейнаб! Скорее! – вокруг засуетились, забегали, подхватили под руки, повели к ложу.

Госпожа рожает! Вах!

– Я Аллах! Помоги ей, Господи!

В отличие от суетливых слуг и повитух двое были совершенно спокойны – Зейнаб и сама Роксолана.

– Зейнаб, неужели я рожаю?

– А ты ничего не чувствуешь?

– Только желание сильно натужиться.

– Ну и тужься, тужься как можно сильней. Рожай, Хуррем, рожай!

Такое бывает, очень малая часть женщин рожает просто и легко, не чувствуя особых страданий. Молодое, крепкое, пусть и маленькое тело Хуррем так и выпускало на свет первенца. Она не металась по комнате, схватившись за поясницу, не кричала истошно, пугая обитательниц гарема, она просто поднатужилась и родила.

– Госпожа, сын! У вас сын!

– Бисмиллах!

По гарему быстрее ветра разнеслось: Хуррем родила мальчика. Маленького, слабенького, но живого и крикливого.

К Сулейману полетела радостная весть: с сыном вас, Повелитель.

Роксолана лежала, глядя на жадно сосущего грудь младенца, и думала о том, что он самый красивый на свете. Пусть у малыша пока сморщенное личико, пусть заплывшие, как всех новорожденных детей, щечки, курносый нос, он все равно самый красивый. Нос потом станет папиным – орлиным, щеки опадут, но главное – это их с Сулейманом сын! Бог благословил их любовь, их союз, подарив ребенка.

Она не думала о том, что стала кадиной, что изменится ее статус, не замечала подобострастных выражений радости со стороны обитательниц гарема, лишь спокойно кивнула в ответ на поздравления валиде-султан… Вся эта мишура не существовала сейчас для Насти-Роксоланы-Хуррем. Она кормила маленького сына, свое счастье, такое трудное и такое заслуженное. И неважно, что будет впереди, как сложится жизнь. У нее есть сын, кровь от крови и плоть и плоти ее и Сулеймана. Любимого.