Голос у кизляр-аги словно патока, иногда кажется, что он даже липнет.
– Зачем, не знаешь?
– Гонец от Повелителя прибыл…
– И?
– Поторопись, звали же.
– Ты скажешь, что привез гонец?!
– Письма привез. Кажется, и тебе тоже…
Она мчалась так, что кизляр-ага с трудом поспевал следом. Рабыни тоже. В покои валиде-султан влетела запыхавшись, остановилась посередине комнаты:
– Где письмо?
– Какое? – Хафса с укором посмотрела на евнуха, тот за спиной развел руками, мол, от этой колдуньи ничего не утаишь.
– Мне от Повелителя! – Роксолана почти пританцовывала от нетерпения.
Валиде протянула ей свиток с султанской печатью, ее взломать не решились – потому, что в письме, не знали.
Роксолана, не задумываясь, сломала печать, развернула лист. Буквы прыгали перед глазами так, что с трудом разбирала их, складывая в слова. От волнения даже забыла, что читать надо справа налево, пару секунд с недоумением смотрела на текст.
Наконец, разобрала. Когда прочитала стихотворные строчки, дыхание перехватило, губы задрожали, руки затряслись.
Валиде внимательно наблюдала за наложницей. Что ее так взволновало?
– Что тебе написал Повелитель?
Роксолана вскинула счастливые, торжествующие глаза:
– Что любит, ждет встречи…
– Неужели?
– Да! Вот:
Ее голос звенел, в нем слышалось торжество чувствующей, что ее любят, женщины.
Хафса смущенно хмыкнула. Хорошо, что, кроме нее, в комнате только кизляр-ага, хезнедар-уста и пара молчаливых служанок, которые скорее проглотят собственные языки, чем распустят их, потому что прекрасно знают, что могут лишиться не только этих самых языков, но и голов, во ртах которых те помещаются.
– Думаю, не стоит по всему гарему кричать, что именно пишет Повелитель. Это для тебя строчки, а не для всех.
– Конечно. Он не получал моих писем до сих пор. Как вы это объясните, кизляр-ага?
Хуррем повернулась к евнуху так быстро, что тот даже отшатнулся, замямлил:
– Откуда мне знать? Гонец не справился или пропал. Такое бывает… Не только с твоими письмами, даже с письмами самого Повелителя.
– Мне писать, что вы не выполняете наказов Повелителя, или пока подождать, вдруг у вас появится время их выполнить?
– Появится, появится. Занят был, Хуррем, все сделаю, что Повелитель велел. Ведь вожу же вас в его библиотеку…
Валиде поморщилась, было противно слушать, как лебезит евнух; сделала знак, чтобы уходили.
Роксолане тоже было противно, да и вовсе не хотелось разговаривать с кизляр-агой, она поспешила к себе, чтобы снова и снова перечитывать письмо от султана. Не забыл, не разлюбил, жаждет встречи! Остальное неважно, пусть злится валиде, пусть мечется кизляр-ага, пусть завидуют и шипят вслед наложницы и рабыни, она знает, что нужна Сулейману, а это главное.
«Мне без тебя целый мир пуст…». Разве могут быть лучшие строки?!
Она села у светильника, борясь с желанием немедленно написать ответ. Нет, ее письмо должно быть столь же изящным и непременно со стихами, потому нужно сначала все продумать. Завтра напишет…
Со вздохом свернув письмо трубочкой и завязав ленточкой, она сунула драгоценное послание за пазуху и взялась за покрывало на постели. Сейчас лучше лечь спать. Роксолана уж помнила каждую букву письма, знала, что до утра будет лежать и, глядя в темноту, повторять и повторять мысленно волшебные строки.