— Омлет.

— Поделишься?

— Прости, не нашла мышьяк, так что твоя порция будет неполной.

Огрызаюсь, открывая банку с оливками. Где-то орет инстинкт самосохранения, что Ян из больницы и Ян нынешний разные люди. Нельзя так говорить, нельзя нарываться. Мне может в любой момент прилететь, кто знает, на что способен мужчина.

Но молчать не получается. Сарказм рвётся, единственное, чем я могу сейчас защитить. У меня нет оружия или охраны, нет ничего, с помощью чего я могла бы противостоять Яну.

Только резкие слова.

Которые вызывают у Волкова резкий смех, от которого холодок бежит по спине.

— Клятва Гиппократа ничего не значит, да? Про ценность жизни и…

— Это заблуждение, Ян, — вздыхаю, отправляя всё на сковородку. — Мне нужен сыр, можешь отойти?

Вместо этого мужчина сам достаёт кусочек сыра, забирая у меня терку. Позволяю ему это, пусть помогает. В конце концов, я ведь здесь всего лишь гостья.

— Так с чем я ошибся?

— Я не давала клятву Гиппократа. Никто из врачей её не давал, это странный миф. Мы приносим клятву врача. И то, после окончания университета, когда нам вручают диплом. Вот. Так что сейчас я ничего не нарушу, если отравлю тебя.

— Я понял, химикаты дома не держать. Ожидаемо.

— Да, если… Я не знаю, как ты привык…

— Давай по делу, Сонь.

— Я плохо реагирую на многие запахи сейчас, особенно всякую химию и чистящие средства. Мне даже пришлось из больницы уйти, потому что токсикоз очень мучал. Поэтому не знаю, заказываешь ты клининг или домработница, или сам… Но можно, чтобы средства были без запаха?

— Я понял. Без проблем.

— Спасибо. Мне, правда…

— Это не ради тебя, Сонь. А ради ребенка.

Отрезает, уходя обратно в спальню. Смотрю удивленно в след мужчине, не понимая, что только что произошло. Что настолько его разозлило?

Или ему действительно нет дела до меня?

Я смотрю вслед Яну, а затем встряхиваю волосы. Его эмоциональные скачки не моя проблема. Как и то, как мужчина ко мне относится. Это всё его загоны, пусть.

Меня волнует только мой ребенок и скорее добраться домой. А Ян… Ян пускай катится к черту. Или на встречу к моему отцу и вдвоём решают свои проблемы.

Это не моё дело.

Да.

Просто чуточку тянет в душе, неприятно царапает. Так, что слёзы накатывают на глаза, душат. Делаю короткие вдохи, сжимая пальцами кухонный столик.

Быстро не справиться с тем, что моя детская влюбленность заканчивается так. Провалом и болью, отчуждением. Предательством, которое иголками врезается под кожу.

— Тарелки сверху, — вздрагиваю от голоса, когда ищу по полочкам. — Я достану.

— Отлично.

Ян возвращается так же внезапно, как и ушел. Переодетый в белоснежную рубашку и брюки, бросает пиджак на спинку стула, прежде чем доставать посуду.

С тоской смотрю на кофе, который готовит себе попутно. Слушаю жужжание, вздыхаю. Аромат проникает внутрь, вызывая адское желание. Раньше я жила на кофеине и энергетиках, насколько бы вредно это ни было.

— Черт, Сонь, — он резко разворачивается ко мне, когда я всхлипываю. — Не реви, слезами не поможешь. Что уже случилось?

Меня похитили!

Ян оказался игроком, который просто использовал.