— Мы тренируемся друг с другом каждый день, — заметил Лукар. — В чем разница?

— Раньше мы не пытались убить друг друга, — ответил сержант.

Воины отделения разбились на пары, вооруженные лишь боевыми ножами с мономолекулярными лезвиями. Альфарию выпало сразиться с Лукаром. Начали они по команде сержанта, делая выпады и парируя, стараясь отыскать слабые места в доспехах противника, целясь в термоуплотнители гибких сочленений, крепленные глазные линзы и зазоры между пластинами брони.

Вокруг них, сверкая ножами, сражались остальные пары. Лукар бился наравне с Альфарием, не уступая ему в скорости и силе. Клинки со скрежетом сталкивались друг с другом, принимались на наплечники или сбивались предплечьями, ни один из воинов не мог найти брешь в защите другого.

Именно тогда Альфарий допустил ошибку.

Занеся нож для удара сверху, он резко упал на колено, когда клинок Лукара взметнулся вверх, чтобы блокировать атаку. Едва соперник открылся, Альфарий сменил хватку на ноже и нанес удар, метя в уязвимое сочленение между верхней бедренной броней и пахом.

Лукар замер, острие ножа застыло всего в паре миллиметров от брони.

— Твоя взяла, — объявил Лукар, а затем сделал шаг назад и покачал головой. В его голосе звучало удивление: — Где ты этому научился?

Альфарий замялся, внезапно поняв, что этот прием был частью тренировки Альфа-Легиона, который отсутствовал в доктрине Гвардии Ворона.

— Я обратил на него внимание в зоне высадки, один из предателей использовал его, — быстро нашелся Альфарий. — Один из Несущих Слово убил этим приемом нашего брата из Саламандр.

Остальное отделение прекратило тренироваться и теперь смотрело на Альфария с Лукаром. Ему совершенно не нравилось находиться в центре всеобщего внимания. Он поднялся и вложил нож обратно в ножны, когда к нему подошел сержант Дор, склонив набок скрытую под шлемом голову.

— Что это? — спросил сержант. — Используем тактику предателей?

— Она показалась мне эффективной, — ответил Альфарий, сохраняя спокойствие.

— Внимание! — сказал Дор, жестом приказав всем подойти ближе. — Покажешь нам еще раз?

Альфарий повторил прием, продемонстрировав удар снизу собравшимся легионерам. Среди воинов раздалось одобрительное перешептывание, и Дор благодарно хлопнул его по груди.

— Вот что мы должны делать, — произнес сержант. Какое-то мгновение его красные глазные линзы, казалось, пристально изучали Альфария, а затем Дор продолжил, посмотрев на отделение: — Нам нужно учиться у врагов, приспосабливаться к тому, как они сражаются. Любое новшество, любое преимущество, которым вы располагаете, — обязательно поделитесь им с остальными, ладно?

— Так точно, сержант, — ответил Альфарий.

Хотя его и не раскрыли, в тот же день Альфарий понял, что сделал. Однажды Гвардеец Ворона сможет воспользоваться этим приемом против воина Альфы или защититься от него и выйти победителем. Целью Альфария было учиться у Гвардии Ворона, а не усиливать ее. Ситуация становилась сложнее, чем он себе представлял, — предстояло учитывать все больше обстоятельств.

Альфарий сосредоточился на действительно важном. Он был актером, который играл свою роль, с каждым днем сильнее вживаясь в образ. В глубине души он помнил, что верен Альфа-Легиону, и не чувствовал вины за ложь тем, кого некогда называл соратниками. Они не виноваты, что выбрали неверную сторону в грядущей войне. Альфарий не чувствовал презрения или жалости к Гвардейцам Ворона, он испытывал лишь слабую печаль из-за того, что никогда вновь не сможет искренне назвать легионеров вокруг себя братьями. Их имена слетали с его уст так же легко, как лживые заявления о верности и мести, но он не был одним из них. Как и весь Альфа-Легион, он был избран для высшей цели, которая, по словам близнецов-примархов, значила куда больше чем верность Императору или Хорусу, ибо касалась судьбы самой Галактики.